повелевать другими людьми, отпрыгиваю в сторону.

– Провидица, что вы делаете? – выкрикнул кто-то из толпы, на которую я налетела, едва успев убрать родовой огонь.

Маг бросился ко мне, но его опередила моя мать, которая буквально загородила меня собой и, уперев руки в бока и зло прищурившись, гневно уставилась на ведьму.

– Не смей трогать ещё одну мою дочь, – пророкотала моя мать, отчего у меня даже рот открылся.

Она так и не выпила чаю и блинчиков, которые я приготовила. Узнала или догадалась? Это плохо, очень плохо. Хватаю мать за руку, не даю ей приблизиться к ведьме.

– Ещё одну? – повторяю ее слова с ледяной интонацией, чтобы мать быстрее остыла.

– Ты сама мне ее отдала, дорогая. Дочь за возможность снять проклятие. Это был твой выбор.

Это она об Иле? Или у нас ещё один скелет в шкафу? Причем в буквальном смысле.

– Что ты говоришь, Ила не…

– Мила была именно ценой, которую ты заплатила, чтобы ваш чёртов род избавился от моего проклятия. Забавно же, что ее убийца стал твоим зятем?

Мама молчит, даже не вздрогнула, не шелохнулась, словно ничего нового не услышала.

– Ты сказала «Мила»? – Вальтер вмиг растерял всю свою сосредоточенность, едва прозвучало это имя.

Прикрываю на мгновение глаза, желая ослепнуть, чтобы не видеть выражение его лица. Мила… Ила, ее схожесть с мамой, с сестрами, как я могла не догадаться? Мила это и есть Ила, моя старшая сестра-ведьма. Не могу понять, что чувствую от этих слов, не могу оторвать взгляда от Вальтера.

– Тебе оказалось мало того, что ты забрала ее у меня? – мать вырывается, отталкивает меня, делая несколько шагов к Провидице. – Так ещё и вернулась, прячась за иллюзией моей дочери, ты куда хуже, чем этот мальчишка.

Провидица засмеялась, но резко перестала.

– Убей его, – внезапно прозвучал её короткий, адресованный матери приказ с кивком в сторону Вальтера. – Ты очень хочешь убить его.

Мама какое-то мгновение, не двигалась, стояла на месте, а затем воздух наполнился магией.

– Нет! – мой крик, попытка остановить ее уже ничего не значили.

Она рухнула на колени, прямо на глазах ее волосы полностью поседели, морщины испещрили лицо. Кашель согнул ее пополам, но даже при этом она руками тянулась к Вальтеру, который так и не сдвинулся с места.

– Прекрати, мама! Слышишь, прекрати! Не надо! – хватаю ее руки, превозмогая на жуткий зуд ее магии.

Я кричу приказы, требую и, в конечном итоге, умоляю, давясь слезами.

Прижимаю ее к себе, сжимаю изо всех сил, она слишком слаба, чтобы по-настоящему мне сопротивляться, ее попытки еле заметны и полны отчаянья. Глаза зеленые почти выцвели, но взгляд тот же, которым она всегда смотрела на меня: суровый и полный злобы. Однако смотрит она не на меня.

– Мама, – срывается с моих губ испуганный шепот, прежде чем вспоминаю о зельях и судорожно высыпаю на пол бутылочки с зельями и порошки.

Не могу больше ее удерживать, спина сейчас сломается! Но и у нее сил что-то делать нет, она упирается головой в моё плечо и тяжело дышит, смотря только на свою цель. От нее пахнет так же, как и в детстве: свежим хлебом, мылом и ванилью. Мысль, что это конец, вгоняет в панику, и я уже с трудом разбираю, где какое зелье, не могу взять в руку бутылочку, так сильно трясутся руки.

– Выпей, прошу тебя выпей, – сую ей самое сильное исцеляющее средство, которое есть.

Она не слушается, приходится удерживать ее, силой заливая зелье в крепко сжатые губы. Слёзы скатываются по моему лицу и подбородку, она упирается рукой мне в грудь, и эта рука холодна, как лед. Ее магия, причиняет мне боль, но я почти не чувствую ее.

– Мама, умоляю, мама! – прошу ее, надеясь, что это сможет хотя бы уменьшить ее боль.

Меня внезапно подхватывают под руки, когда у меня почти получилось заставить ее выпить зелье. Я брыкаюсь, тянусь к ней, пока собственные руки не подводят меня, и бутылочка падает на пол, разливаясь и образуя вокруг себя зеленая кляксу. Это зелье – последний шанс мамы выжить, и с каждым мгновением она исчезает, впитывается в землю. Резкий рывок к этому проклятому зелью, но чьи-то руки на плечах не дают приблизиться. Раздраженно пытаюсь освободиться. У меня не получается, я все пытаюсь убрать преграду, пока не понимаю, что мама смотрит тем самым взглядом на меня. Дыхание перехватывает, тело буквально деревенеет, и лишь теперь я слышу, как кто-то кричит на меня, требует остановиться и успокоиться.

– …она все равно умрёт! Они все умрут! Не о них ты должна сейчас думать! Чёрт побери, что для тебя важнее?! – от разъярённого голоса Вальтера мурашки на шее и затылке.

Я чувствую его руку, что обнимает за шею, и вторую, крепко удерживающую за талию. Он рядом, но так далеко, неимоверно далеко от моего мира, моих правил, моих стремлений и желаний. Мы собрались с какой-то целью, эту цель нам дала ведьма или теперь уже просто Провидица, но без нее мы нереально далеки друг от друга.

Глаза матери медленно закрываются, без меня она утратила свою опору и падает лицом вниз на землю. Папа тянет к ней руки, то ли бубнит, то ли шепчет ей что-то, но не может даже подняться, чтобы попрощаться с ней.

– ВСТАЛИ! – мой крик больше похож на вопль раннего зверя в миг отчаяния и боли.

Я не могу потерять ещё и отца, я не хочу никого терять! Они встали, почти все поднялись по моей команде в полной тишине. Даже Вальтер отпустил меня от неожиданности. Я упала на колени, перед матерью, протянула к ней руки, но не смогла коснуться. Закрыла глаза, откинула голову назад и выпустила всю ту боль, которую чувствую сейчас, одним криком. Ей уже ничего не поможет, руки ледяные. Мой крик прерывается резко, боль и горе тянет меня к земле, но я не могу просто лечь рядом с ней, просто попрощаться, не сейчас.

– Уходите, – сначала говорю осипшим голосом, а потом кричу, – уходите вы все, забирайте детей! Бегите так далеко, как сможете и никогда никому не говорите, что вы из этой деревни, что жили здесь и знали, что творит эта ведьма! Убирайтесь! Бегите, пока живы!

Поднялся шум, а затем люди бросились врассыпную, кто-то