Шрифт:
Закладка:
Из воспоминаний русского генерала барона Левенштерна:
«Он слышал канонаду так ясно, как будто она происходила у него в передней, но несмотря на настояния всех значительных лиц главной квартиры, он остался безучастным зрителем этого боя, который мог бы иметь последствием уничтожение большей части армии Наполеона и взятие нами в плен маршала и вице-короля… В главной квартире все горели нетерпением сразиться с неприятелем; генералы и офицеры роптали и жгли бивуаки, чтобы доказать, что они более не нужны; все только и ожидали сигнала к битве. Но сигнала этого не последовало. Ничто не могло понудить Кутузова действовать, он рассердился даже на тех, кто доказывал ему, до какой степени неприятельская армия была деморализована, он прогнал меня из кабинета за то, что, возвратясь с поля битвы, я сказал ему, что половина французской армии сгнила… Кутузов упорно держался своей системы действия и шел параллельно с неприятелем. Он не хотел рисковать и предпочел подвергнуться порицанию всей армии».
Опытный дипломат, Кутузов, понимая, как его сдерживающие приказы осаждают горячительный пыл молодых генералов, только вздыхал:
– Собаки лают – караван идет… Французам-то уже крышка!..
Острое словцо порой страшнее сабли. Фельдмаршал тяжело переживал недовольство своих подчиненных. Но он ничуть не сомневался в своей правоте…
* * *
8 (20) ноября 1812 года Наполеон выступил из Орши на Борисов. Хотелось верить, что, пройдя этот город (Борисов) на левом берегу Березины, удастся форсировать водную преграду по единственному мосту, а потом, взорвав этот мост, оторваться от преследования противника.
Сбросить хвост вражеского авангарда сейчас представлялось очень важным. Хотя бы потому, что из пятидесяти тысяч коалиционных войск половину составляли раненые, больные и прочие немощные (в том числе – обмороженные). Кроме того, как показали последние события, к боеспособным частям можно было отнести исключительно французские войска — остальные приблуды (немцы, поляки, итальянцы и прочие) в изнеможении тащились позади. Казаки порой даже не обращали внимания на этот умирающий от холода и голода замерзающий сброд.
Позже британцы, не нюхавшие пороха в России, будут распространять россказни о «зверствах» казаков и пр. Однако французские ветераны ни о чем подобном, как правило, не вспоминали. Тем более что многие выжили как раз благодаря этим самым казакам.
Генерал Левенштерн: «В лесу, возле которого находился наш бивуак, было множество французов, приютившихся там на ночлег. Они вышли ночью из леса без оружия и пришли погреться к нашим кострам. Велико было наше удивление, когда мы увидели поутру вокруг каждого костра человек сорок или пятьдесят французов, сидевших в кружок на корточках и не выказывавших ни малейшего страха перед смертью. Добрый, прекрасный Карпенко велел разложить еще несколько костров. Тогда вышло из леса несколько тысяч французов, которые расположились возле огня. Карпенко, беспощадно рубивший неприятеля, когда он стоял к нему лицом к лицу, продлил тут жизнь многим из этих несчастных».
По-настоящему боеспособной оставалась лишь Императорская гвардия Наполеона. Даже отступая, гвардия сохраняла стать.
Подполковник Денис Давыдов вспоминал: «…Подошла Старая гвардия, посреди коей находился сам Наполеон… Мы вскочили на коней и снова явились у большой дороги. Неприятель, увидя шумные толпы наши, взял ружье под курок и гордо продолжал путь, не прибавляя шагу. Сколько ни покушались мы оторвать хотя одного рядового от этих сомкнутых колонн, но они, как гранитные, пренебрегая всеми усилиями нашими, оставались невредимы; я никогда не забуду свободную поступь и грозную осанку сих всеми родами смерти испытанных воинов. Осененные высокими медвежьими шапками, в синих мундирах, белых ремнях, с красными султанами и эполетами, они казались маковым цветом среди снежного поля… Командуя одними казаками, мы жужжали вокруг сменявшихся колонн неприятельских, у коих отбивали отстававшие обозы и орудия, иногда отрывали рассыпанные или растянутые по дороге взводы, но колонны оставались невредимыми… Полковники, офицеры, урядники, многие простые казаки устремлялись на неприятеля, но все было тщетно. Колонны двигались одна за другою, отгоняя нас ружейными выстрелами и издеваясь над нашим вокруг них бесполезным наездничеством… Гвардия с Наполеоном прошла посреди… казаков наших как 100-пушечный корабль между рыбачьими лодками».
Впереди французов ждала Березина…
* * *
«…Он роста малого, плотен, бледен, шея короткая и толстая, голова большая, волосы черные. Для вящей надежности ловить и привозить ко мне всех малорослых. Я не говорю о награде за сего пленника: известные щедроты Монарха нашего за сие ответствуют…
Любой бег (за исключением времени) конечен. Финишной чертой для армии Наполеона Бонапарта стала голубая ленточка реки с красивым названием Березина. На ее берегу стоял город Борисов.
Нельзя сказать, что у французского императора не было выбора. Бонапарт мог действовать по трем направлениям. Первое: соединившись с войсками маршала Виктора[223] и Сен-Сира[224], переправиться через Березину севернее Борисова, взяв направление на Вильно. Второе: обойдя Борисов, уйти южнее. И третье: отступить через Борисов. Последнее направление считалось кратчайшим, поэтому ничего удивительного, что Бонапарт, как опытный стратег, предпочел, конечно же, именно его.
Однако при всем при том имелось одно серьезное обстоятельство: за Березиной стоял корпус адмирала Чичагова. С флангов наступающих обложили корпуса генерала Витгенштейна и атамана Платова, а сзади… сзади напирал Кутузов. Таким образом, еще не дойдя до Березины, измотанная наполеоновская армия уже практически оказалась если и не в плотном, но все же в кольце. Оставалось ловушку захлопнуть! И в том, что она будет захлопнута, не сомневался никто – ни русские, ни французы…
После усиления корпуса Витгенштейна петербургским ополчением и подошедшими из-под Риги войсками генерала Штейнгеля части, защищавшие столичное направление, двинулись навстречу французам и нанесли поражение 6-му корпусу Сен-Сира; 7 (19) октября русские овладели Полоцком. Продвигаясь дальше на юг, в начале ноября части Витгенштейна, разгромив войска Виктора и Удино (возглавил корпус Сен-Сира после ранения последнего), отбросили французов к дороге Орша – Борисов.
Узнав об этом, Кутузов сообщает Чичагову: «Сколь бы полезно было, если бы и Вы, как можно поспешнее оставя обсервационный корпус против австрийских войск, с другой частью обратились в направлении через Минск на Борисов».
10 (22) ноября тридцатитысячная армия адмирала Чичагова подошла к Борисову. Авангард армии с ходу вступил в бой с 4-тысячным отрядом польского генерала Домбровского и, разгромив его (в плену оказалось до двух тысяч поляков), овладел переправой через Березину. Таким образом, заняв Борисов и правый берег реки, Чичагов перекрыл французам
