Шрифт:
Закладка:
Эта сбивчивая речь произвела на Президента весьма сильное впечатление, но отнюдь не то, на которое надеялся втайне сам Никодим. Поначалу Глеб Портнягин слушал протопарторга с изумлением, переходящим в оторопь. Когда же дело дошло до заверений в дружбе, тяжёлое лицо колдуна из бронзового стало чугунным. Воздух в кабинете отяжелел, как перед грозой. По углам испуганно заклубились угланчики и прочая мелкая проглядь. Под потолком треснул ветвистый разряд, а за всколыхнувшейся гардиной поднялась яростная толкотня…
– Да на хрен ты мне здесь нужен в друзьях? – воздевши к люстре огромные кулаки, грянул Портнягин во всю мощь своих обширных лёгких. – Ты мне там!.. Там во врагах нужен! – И Президент неистово ткнул в сторону Лыцка. – Пока ты там – ты страшилище! Тобой в Америке детей пугают!.. Им же против тебя союзник позарез необходим!.. А союзник – это кто? Это – я!.. Это – Баклужино!.. Значит, гуманитарная помощь, значит, вступление в НАТО!.. Займы, инвестиции, чёрт побери!.. А теперь?.. Слышишь?..
И оба старых врага оторопело прислушались к тишине над Президентским Дворцом.
– Всё… – простонал Глеб. – Отлетались… Только что сообщили: десантный вертолётоносец «Тарава» развернулся в Щучьем Проране и идёт обратно в Каспий! Ничего не будет… Нет тебя в Лыцке, значит и бояться нечего! А ты тут какую-то партизанщину самодеятельную развёл!.. Ну вот чего ты забыл в Баклужино? Зачем ты сюда вообще припёрся?..
– Меня там убрать хотели, Глеб…
– А со мной ты связаться не мог?.. Связаться, объяснить: так, мол, и так, убрать хотят, выручай… Что тебе нужно? Икону? На, возьми икону, возьми что хочешь, возвращайся в Лыцк, спихни этого недоноска Порфирия, но верни мне Запад!.. Верни мне союзников!..
Смаргивая слёзы умиления и не веря своим ушам, Африкан смотрел на взбешённого Глеба… Видимо, всё-таки в глубине души протопарторг был очень хорошим человеком. Потому что только очень хороший человек может оказаться таким дураком.
* * *
Враг – это вам не друг. Друзья – как девушки с вокзала: только свистни – тут же и набегут. А вот врага следует выбирать осмотрительно, как супругу, – чтобы раз и на всю жизнь.
Взять того же Наполеона. Ведь как начинал, как начинал! И что в итоге? Ватерлоо – и остров Святой Елены. А почему? Да потому, что старыми врагами слишком легко бросался! То с одним повоюет – помирится, то с другим, то со всеми сразу. Вот и пробросался…
То ли дело Пётр Первый!.. Как выбрал себе Карла, так всю жизнь с ним и воевал. Застрелили Карла – с его наследниками продолжал воевать. Потому и Великий! Историк Ключевский что про них написал? «Враги, влюблённые друг в друга». Соображал историк, что пишет… Враг – он кто? Он прежде всего – учитель твой! Он – лучшая твоя половина! Чем больше он тебя бьёт, тем умнее ты становишься. Поэтому врага надо беречь. К примеру, видишь: трудное у него положение – ну, так помоги ему и ни в коем случае не добивай. Скажем, свалял он дурака под Полтавой – тут же окажи ответную любезность: устрой сам себе конфузию на реке Прут.
Вообще нужно быть очень наивным человеком, чтобы, попав в беду, кинуться за помощью к друзьям. Друзья, скорее всего, пошлют вас куда подальше, а вот враги – навряд ли. Конечно, при условии, что вы себе выбрали умных врагов.
В остальном же и те, и эти удивительно схожи между собой. И прав, бесконечно прав был полковник Выверзнев, когда, ещё будучи подполковником, выразился в том смысле, что вражда, мол, – это продолжение дружбы иными средствами.
* * *
– Да теперь-то что толковать!.. – с горечью сказал Африкан. – Если бы да кабы… Поздно, Глеб…
– Это почему же поздно?
– Н-ну… – Вместо ответа протопарторг, не вставая с кресла, неловко повёл плечами и руками, словно предъявляя все изъяны костюма, неудачно купленного по дешёвке. – Сам видишь. Нет уж, похоронили – значит похоронили…
– На покой собрался? – задохнувшись, зловеще спросил Портнягин. – Жди! Скажите, какие нежности: похоронили… Ничего! Воскреснешь как миленький!..
– В таком виде?
Африкан ещё раз безнадёжно оглядел свою жиденькую ауру.
– Да почему же в таком? – рявкнул Глеб, выведенный из себя неподатливостью Никодима. – У тебя же в руках икона будет! Чудотворная, прикинь!..
Протопарторг покряхтел, посомневался:
– Чудотворная… Нет, Глеб, без народной поддержки даже с иконой в руках ничего не сотворишь…
– А вот это уже не твоя печаль… – процедил Портнягин, хватая телефонную трубку. – Матвеич у меня в шесть секунд любое чудо организует… Если надо – всю Лигу подключим, но чудеса – будут!.. Выверзнева ко мне! – отрывисто повелел он и снова повернулся к Африкану. – Когда назначен налёт на краеведческий?
Тот лишь улыбнулся в ответ – ласково и печально, как улыбаются, вспомнив наивные отроческие мечты об ограблении продовольственного склада.
– Сегодня в шестнадцать… – со вздохом ответил он.
Портнягин взглянул на часы.
– Ну, с этим сроком мы уже пролетели… Стало быть, всё переносится на семнадцать тридцать… Ровно в семнадцать тридцать на глазах у всех ты выносишь чудотворную из музея. По тебе открывают огонь… – Президент запнулся, пощёлкал пальцами. – Вот тут-то и нужно первое чудо… – озабоченно сообщил он то ли Африкану, то ли самому себе.
– Ты понимаешь или нет, что официально я – покойник? – Протопарторг через силу возвысил голос. – Ну, допустим, в Баклужино поверят, что я жив… А в Лыцке?
– Лыцк тоже обработаем… – сквозь зубы ответил Глеб и пробежался по кабинету. – Значит так… Ты выбираешься на шоссе и с иконой в руках движешься в сторону Чумахлы. Мм… – Портнягин помедлил. – Н-нет… – добавил он с видимым сожалением. – Артобстрела устраивать не стоит – ооновцы не поймут. Ограничимся взрывпакетами…
– Разрешите, Глеб Кондратьич?..
Портнягин обернулся. В тамбуре, придерживая дверь, стоял подозрительно угрюмый полковник Выверзнев.
– Заходи! – бросил Портнягин и далее – напористым, не допускающим возражений голосом: – У краеведческого музея сейчас собрались террористы и ждут… – Президент вонзил пристальный взор в пустоту за плечом Выверзнева. – Что стряслось?
– Уже не ждут, Глеб Кондратьич… – виновато доложил полковник. – Все повязаны…
– Кто приказал?!
Полковник потупился и не ответил. Однако первый чародей страны понял его без слов. Мимика страшков, столпившихся за спиной Выверзнева, была достаточно красноречива…
– Лютого мне!
– Да он уже здесь, Глеб Кондратьич…
В кабинет генерал Лютый проник бочком.
– Вредительством занимаешься? –
