8 мая 1942 года в Свердловске была арестована местная жительница Елена Гаупт – таксировщица финансового отдела управления железной дороги. Взяли ее по «сигналу» – некий «доброжелатель» сообщил в НКВД, что она скрывает свое немецкое происхождение, «не внушает доверия», а однажды не встала со стула при исполнении Гимна СССР. Невозможно сегодня понять, правда это или нет, но при аресте «выявили и криминал: хранила в портфеле переписанную от руки азбуку литеров, по которой определяется характер воинских грузов, следующих по железной дороге. Работая в архиве, вырвала из тарифных руководств и унесла домой пять схем железных дорог. Не имея отношения к воинским перевозкам, делает для себя выписки о передвижении воинских эшелонов типа: “В марте по Вагаю 1570 вагонов. Воинские эшелоны с Кирова и северной жел. дор. в Сибирь”»[728]. Совершенно непонятно, зачем Гаупт понадобилось все это делать – сама она этого почему-то так и не смогла объяснить, хотя следствие шло не один месяц.

На первом допросе 11 мая Елена Гаупт вообще отрицала все обвинения. Через две с небольшим недели – 28 мая созналась решительно во всем. И в том числе в шпионской связи… с двоюродной сестрой. Запуганная, а очень возможно, что и жестоко запытанная женщина начала вспоминать все возможные «грехи», которые могли бы пригодиться для ее же обвинения. 28 мая она «показала»: «Я хотела скрыть участие в моей шпионской организации деятельность моей родственницы Екатерины Максимовой. В мае 1937 г. я приехала в г. Москву и остановилась у Е. Максимовой на ул. Софийская набережная, № 34, кв. 74.

Она жила там, занимая одну большую комнату, записанную на фамилию “Фрогт”, как я увидела из счета, поданного ей комендантом дома. Квартира ей стоила свыше 100 рублей.

Я спросила ее, как ей хватает на жизнь своего заработка, она отвечала, что у ней есть другие источники дохода, и стала мне показывать кое-что из своих вещей, часы и еще несколько золотых вещей, а также нарядные платья. Я спросила, откуда она их взяла, она отвечала, что ей подарил все это “Миша Фрогт”. Я спросила, где он работает и много ли получает. Она ответила уклончиво, что по работе он часто бывает за границей в длительных командировках и лишь изредка приезжает в Москву».

Теперь дело об «иностранной шпионке» с немецкой фамилией можно было раскрутить. Она – Гаупт – здесь, в Свердловске, работает на железной дороге (пусть и в финансовом отделе), собирает секретную информацию. Но ей нужно руководство, желательно в центре, в Москве… Следователь НКВД Кузнецов ухватился за «ниточку», и далее Елена Леонидовна дала показания, позволяющие обвинить и ее саму, и сестру: «Она сказала, что мне поможет заработать денег, и предложила, под видом сбора статистических данных, дать некоторые сведения по своей работе. Затем она выдала мне 500 рублей и велела написать расписку, как в счет получения аванса».

Решение по выбитому признанию родилось не сразу. Лишь 8 августа следователь свел концы с концами:

«Гаупт Е. Л. арестована 8 мая 1942 года за проведение шпионажа на территории СССР в пользу Италии». Почему Италии? Все просто – сестра когда-то там жила: «По существу предъявленного обвинения виновной себя признала и показала, что она завербована для разведывательной деятельности своей двоюродной сестрой Максимовой Екатериной Александровной…

Гаупт Е. Л. по заданиям Максимовой на протяжении 1938–1941 гг. собирала сведения о проходе воинских поездов, литерных грузов и продовольственных запасов, идущих для Красной армии, и собранные сведения отвозила сама или направляла в письмах шифром Максимовой.

Факты сбора шпионских сведений подтверждаются собственноручными записями Гаупт и свидетельскими показаниями».

И еще про Италию: «Обыском в квартире и служебном помещении у Гаупт найден шифр, адрес Максимовой и ряд видовых открыток, присылаемых из Италии.

Проверкой установлено, что Максимова с 1926 по 1928 год проживала в Италии со своим мужем Юрьиным. Из допроса свидетелей, знающих Максимову, выяснено, что последняя поддерживает связи в гор. Москве с представителями иностранных посольств и живет не по средствам…»

Еще немного, и та же «проверка» дает новый результат: «Установлено, что Максимова Е. А. с 1937 года поддерживала связи с германским подданным Зарге Рихарт, временно проживавшего на территории СССР, заподозренного в шпионской деятельности…

Начальник Следственного отделения Транспортного отдела НКВД Железной дороги им. Л. М. Кагановича

лейтенант Госбезопасности Кузнецов».

4 октября 1942 года Екатерина Максимова была арестована и, пройдя чистилище Бутырской тюрьмы, этапирована в Свердловск. Первый допрос состоялся 6 октября. Виновной она себя не признала. 12 октября ей предъявили изъятое при обыске письмо Зорге, отправленное им 31 августа 1935 года из Америки – с полпути в Японию. Екатерина Александровна сама пересказала содержание не знавшему иностранных языков следователю – ничего криминального. Упомянула о том, что письма от «Зорге-Зонтер» получала через «управление РККА» – о большем она сказать не имела права, так как сразу была бы обвинена в разглашении государственной тайны.

Еще два допроса Катя продержалась, но после этого силы покинули ее. 14 октября она оговорила себя и Рихарда Зорге: «Признаю, что я с 1933 года была агентом немецкой разведки. Завербована на эту работу Шталь-Годфрид (Вильгельмом Шталем. – А. К.), с которым я познакомилась за несколько лет до этого и с которым была очень дружна.

К этому времени Шталь-Годфрид познакомил меня с Зонтер-Зорге, за которого я и вышла замуж в 1933 году. Тогда я еще не знала, что оба они были немецкими шпионами. Все разговоры со мной о зачислении меня на работу как агента вел Шталь-Годфрид…

Это предложение, сделанное мне Шталь-Годфридом, было первоначально мною отклонено. Тогда Шталь дал понять, что поскольку я так тесно связана с ним и Зонтером-Зорге и настолько тесно переплелась с ними, и что одно это обстоятельство говорит уже за то, что я несу ответственность наряду с ними за то, что они делают, поскольку я, зная об их работе, не доношу и не заявляю об их роде деятельности.

Мой отказ от его предложения должен был решить и мои отношения с Зонтер-Зорге, т. е. я не могла уже быть вместе с ними, если не буду работать как агент…»

Екатерина так и не смогла придумать, чем же конкретно она должна была заниматься «как агент», и поведала следователю лишь, что должна была сообщать Шталю о письмах от Зорге, но в 1937 году первый был арестован, а второй «не возвращался и очень мало давал о себе знать, не говоря уже о каких-то заданиях», – и в этих строках безумного «признания» скрыта такая жуткая нечеловеческая тоска, что читать дальше его просто невозможно.

Отрицала Максимова и «шпионскую связь» с двоюродной сестрой, но тоже недолго. 28 октября она приняла версию следствия: после ареста Вилли Шталя некий «Джен», расстрелянный, если верить материалам следствия по делу Максимовой, в 1937 году, ранее связывавший ее со Шталем и Зорге,