Шрифт:
Закладка:
Мы выходили на нем в море нынче утром, а также ненадолго в воскресенье вечером, хотя море было очень неспокойным. Вчера дул сильный юго-восточный ветер, и нужно было зарифить даже больше парусов, чем у него было. Сегодня мы прошли от Леричи до Специи и обратно по ветру за полтора часа или немногим больше. – Надеюсь, что скоро увижу Вас здесь и приму у себя – это во всяком случае будет лучше гостиницы, хотя я и не могу похвалиться комфортабельным жильем. – Скажите Трелони, что я напишу ему по почте; он решит вместе с Вами, как мне лучше оплатить оставшиеся расходы на яхту; кажется, он хотел, чтобы я достал ему на эту сумму тосканских крон.
Много Вам обязанный и преданный П. Б. Шелли
Я оставил у себя для обслуживания судна одного из присланных Вами юнг. – Трелони высмеял бы меня, если бы я поручил это моему дурню Доменико632.
Джону Гисборну
Леричи, 18 июня 1822
Дорогой Гисборн!
Выбирая, на какое из Ваших весьма интересных писем ответить, я пока откладываю деловое, ибо единственная его часть, которая требует ответа, требует также и зрелого размышления. Прежде всего посылаю Вам деньги на почтовые расходы, ибо хочу иметь вдоволь бумаги и не писать поперек страниц. Мэри скоро Вам напишет; сейчас она крайне слаба после тяжелого выкидыша, но понемногу оправляется. В течение нескольких часов ее состояние внушало опасения, и, так как она была лишена какой-либо медицинской помощи, мне пришлось отважиться на решительные меры; я усадил ее на лед, и этим удалось прекратить кровотечение и обмороки, так что, когда прибыл врач, всякая опасность миновала, и ему оставалось только похвалить меня за смелость. Сейчас она поправляется, а морские ванны скоро укрепят ее.
Я просил Оллиера послать Вам свои счета. Я хотел, чтобы «Адонаис» был издан как следует, потому что это мой любимец, а также в память Китса, который был гениальным поэтом, что бы там ни говорили классицисты. «Эллада» мне тоже нравилась за ее сюжет – всегда ведь отыщешь какой-нибудь предлог восторгаться собственным произведением. На «Эпипсихидиона» я не могу смотреть; особа, которую он прославляет, оказалась не Юноной, а облаком; и бедняга Иксион в ужасе отшатывается от кентавра, явившегося плодом его собственных объятий633. Однако, если Вам интересно, кто я и кем был, эта поэма кое-что Вам расскажет. Она является идеализированной повестью моей жизни и чувств. Я полагаю, что мы вечно во что-нибудь влюблены; ошибка – которой трудно избежать душам, заключенным в телесную оболочку, – состоит в том, что образ вечного мы ищем в бренной плоти. Хогг высказывается об этой поэме очень смешно и цинично и говорит, что она ему нравится. В качестве похвалы он говорит: «Tantum de medio sumptis accedit honoris»634.
А я утверждаю, что это не дозволено, даже по-латыни.
Хант еще не приехал, но я жду его со дня на день. Я редко буду видеться с лордом Байроном635 и не позволю Ханту быть связующим звеном между нами. Мне тягостно всякое людское общество – почти всякое, – а лорд Байрон сосредоточил в себе все ненавистное и несносное, что есть в этом обществе. Он придет в ярость, когда узнает об этих «Мемуарах»636. Что до меня, то Вам известно мое совершенное безразличие к подобным вещам, разве что иногда посмеюсь нелепым ошибкам их сочинителей. Расскажите немного, что говорят обо мне, кроме того, что я атеист. Одного я опасаюсь – как бы это не повредило Ханту при основании журнала637, ибо лорд Байрон до того капризен, что малейшей причины достаточно, чтобы его поколебать. Не знаю, что сказать о Вашем намерении поселиться на Лендс-энд. Провизия там гораздо дешевле, но духовной пищи Вы будете лишены, не считая той, что засушена и засолена между книжными переплетами, а подобная диета, без добавки свежих продуктов, вредна для духовного пищеварения. Когда не нужно заботиться о деньгах, это, разумеется, очень хорошо, и во всяком случае вложить состояние в землю, за которой Вы сами всегда можете присмотреть, было бы весьма разумно. Но почему непременно Лендс-энд? Почему бы не выбрать местность вблизи Лондона, где до Вас будет доходить биение пульса этого центра мысли и деятельности? Так было бы лучше и для Генри. Мне хотелось бы, чтобы Вы вернулись в Италию; но для Вас, я полагаю, лучше остаться там, где Вы сейчас. Если бы миссис Гисборн удалось найти побольше учеников, это было бы Вам огромным подспорьем. Вы не пишете, каково ее здоровье. Я рад слышать, что Ваше улучшилось, и это также веский довод за то, чтобы оставаться в Англии. Что до меня, то Италия восхищает меня все больше, и почти единственное, чего мне остается желать, это Вашего и миссис Гисборн присутствия, хотя, если бы мои надежды не ставили границ моим желаниям, я включил бы также и Хогга. Я ощущаю только отсутствие тех, кто способен меня понимать. Мэри не принадлежит к их числу, быть может, вследствие постоянной семейной близости. И этого, пожалуй, даже требует необходимость скрывать от нее мысли, которые ее огорчили бы. Это Танталово проклятие, когда человек с такими дарованиями и с такой чистой душой, как она, не способен внушать симпатию, необходимую для проявления этих качеств в домашней жизни.
Вильямсы сейчас гостят у нас, и они мне очень милы. Однако с ними мое общение заключается не в разговорах. Джейн нравится мне все больше, а Вильямс чрезвычайно приятен в общении. Она любит музыку, а грациозность ее фигуры и движений отчасти искупает недостаток литературного вкуса. Миссис Гисборн знает, какой я профан в музыке, и извинит меня, если я скажу, что целыми вечерами с величайшим наслаждением слушаю на нашей террасе самые простые напевы. Здесь у меня есть яхта, которой поначалу я должен был владеть сообща с Вильямсом и Трелони, но нежелание быть третьим лицом побудило меня приобрести ее, став единственным владельцем. Это обошлось мне в 80 фунтов и поставило в несколько затруднительное положение с деньгами. Но яхта ходкая и красивая и выглядит отлично. Управляет ею Вильямс, и мы катаемся вокруг здешнего прелестного залива при вечернем ветерке, под летней луной, пока земля не начинает казаться чем-то неземным. Джейн берет с собой гитару, и если бы можно
