Шрифт:
Закладка:
Фр. Титц. Ein russischer Dichter. Petersburger Erinnerung aus dem Jahre 1833. – Familien-Journal, 1865, № 606. Перепеч. в переводе: П.И. Бартенев. Пушкин: сборник, кн. II, с. 143–145.
(Автор с П.В. Нащокиным, композитором Есауловым и певцом Лавровым приехали в Петербург и остановились в гостинице Демута.) На другой день, 29 июня, рано утром, пешком с Черной речки, первым явился А.С. Пушкин. Поздоровавшись с ним, Павел Воинович представил ему и нас, артистов; а относясь ко мне, прибавил: «А сей юноша замечателен еще тем, что, читая все журналы, романы и следя за литературой, никак не мог дочитать Ивана Выжигина!» Александр Сергеевич, пожав мне еще раз руку, сказал: «Лучше сей рекомендации и не надо». Вскоре собрались приятели Павла Воиновича: полковник Манзе, князь Эристов, Данзас (впоследствии секундант Пушкина) и другие. Общая радость, веселый говор, шутки, остроты, воспоминания о прошлом времени, анекдоты о настоящем, хохот, шум, крик!.. Пушкин, пригласив Нащокина завтра обедать и слушать его новые сочинения, ушел; оставшаяся компания продолжала веселиться…
Раз утром, встав очень рано, переписывал я два письма в стихах к Ленскому и к сестре моей. Нащокин, застав меня врасплох, заставил прочесть ему, расхвалил, да и кончил так: «Очень рад, очень рад! Вот мы с вами порадуем и Александра Сергеевича. Он сейчас придет». Я ни за что не соглашался, он настаивал; заспорили… Входит Пушкин.
– Рассуди нас, Александр Сергеевич, я к тебе с жалобой на сего юношу: во 1-х, он вчера в первый раз сбрил усы, во 2-х, влюбился в Елену Яковлевну Сосницкую, а в 3-х, сочинил хорошие стихи и не соглашается прочесть тебе.
– Усы его собственность; любовь к Елене – грех общий: я сам в молодости, когда она была именно прекрасной Еленой, попался было в сеть, но взялся за ум и отделался стихами, а юноше скажу: берегись; а что касается до стихов, то в сем грехопадении он обязан покаяться передо мной!
Говоря это весело, в pendant тону Нащокина, Александр Сергеевич взял меня под руку, ввел во вторую комнату, посадил на диван, сам сел с правой стороны, поджав по-турецки ноги, и сказал: «Кайся, юный грешник!» По прочтении письма к Ленскому Александр Сергеевич сказал свое всегдашнее словцо: «Ну, вот и прекрасно, и очень хорошо». Из второго письма к сестре, после описания сна, где я видел между прочим:
Друзей, начальников, врагов… —указательный перст поэта быстро длинным ногтем чертил по запятой, как бы выскабливая ее: «Запятую прочь! маленькое тире, знак соединительный: начальники-враги слова однозначущие!»
В это же утро собрались почти все приятели, а разговоры были натянутые, невеселые; все вертелось на злобе дня, т. е. на безденежьи… Является Боголюбов и подает Пушкину свертки золота. (Он ездил искать для Пушкина денег.) Поэт, развернув свертки и высыпав на стол кучку блестящих монет, превратился в совершенного ребенка: то пригоршней поднимает золото, то вновь рассыплет по столу, то хочет захватить одной рукой, да длинные ногти мешают, тогда, опрокинув кисть руки и подсовывая ногти под кружки, собирает их на ладонь и пересыпает из одной в другую, приговаривая: «Люблю играть этой мелочью… но беречь ее не люблю… поиграю и пускаю в ход, ходячая монета!»
В полночь все, в память любимых поэтом прогулок в светлые петербургские ночи, согласились в эту ночь прогулять по площадям города и по набережной Невы. Все гурьбой вывалили на Невский. Но поэт, любитель светлых ночей, торопился на дачу, отвечая на приставанье друзей: «Гуляйте, гуляйте, для вас всегда время, а мое разгульное времячко прошло»…
Из нашего приятного ночного шатания замечателен рассказ друзей о прежних прогулках с Пушкиным-холостяком, как они, бывало, заходили к наипочтеннейшей Софье Евстафьевне, провести остаток ночи с ее компаньонками, и где Александр Сергеевич, бывало, выберет интересный субъект и начинает расспрашивать о детстве и обо всей прежней жизни, потом усовещивает и уговаривает бросить блестящую компанию, заняться честным трудом – работой, идти в услужение, притом даст деньги на выход и таким образом не одну жертву спас от погибели; а всего лучше, что благонравная Софья Евстафьевна жаловалась на поэта полиции, как на безнравственного человека, развращающего ее овечек.
Н.И. Куликов. Пушкин и Нащокин. – Рус. Стар., 1881, т. 31, с. 604–613.
6 июля бог дал Александру сына; но не он и не жена его сообщают нам это, а графиня Ивелич. По ее письму, моя невестка до сих пор еще очень страдает, хотя со времени родов прошло без малого месяц. У нее образовались нарывы, от которых до сих пор не может отделаться. Александру же непростительно быть к нам до такой степени равнодушным, что он даже и двумя строками не заблагорассудил мне отвечать. Очень беспокоимся. Напрасно ты нам писала на его имя. Переслать нам твое письмо Александр и не позаботился. Впрочем оно могло и пропасть по очень простой причине: переезжая на Черную речку, Александр перевел туда всю свою прислугу, поручив городскую квартиру надзору дворника, а этот дворник или пьян, или спит.
Л. Пушкин – О.С. Павлищевой, 1 авг. 1833 г. – Л.Н. Павлищев. Воспоминания, с. 324 (фр.).
Пушкин был во многих отношениях внимательный и почтительный сын. Он готов был даже на некоторые самопожертвования для родителей своих; но не в его натуре было быть хорошим семьянином: домашний очаг не привлекал и не удерживал его. Он во время разлуки редко писал к родителям; редко и бывал у них, когда живал с ними в одном городе.
Кн. П.А. Вяземский. Полн. собр. соч., т. VIII, с. 148.
Вчера был вечер у Фикельмонт… Было довольно весело. Один Пушкин palpitait de l’inte´re´t du moment, краснел, взглядывая на Крюднершу, и несколько увивался вокруг нее.
Кн. П.А. Вяземский – жене, в июле – нач. авг. 1833 г. – Голос Минувшего, 1922, № 2, с. 116.
Однажды, возвратясь с бала, на котором Н.Н. Пушкина вообразила, что муж ее ухаживает за м-ме Крюднер (что было совершенно несправедливо), она дала ему пощечину, о чем он, смеясь, рассказывал Вяземскому, говоря, что «у его мадонны рука тяжеленька».
О. Н. Смирнова в примеч. к Запискам. – А.О. Смирнова. Записки, т. I, с. 340.
Пушкин был на балу с
