Посреди этой сцены возвышался боевой слон, бронированный и покрытый изысканной попоной. На спине животного, в украшенной золотом и серебром корзине, позади погонщика и в компании двух воинов, восседал сам Мехмет Хасан Ослепительный, великий халиф, правитель мураддинов.

Юный халиф делал всё, что казалось ему необходимым, дабы походить на воинственных предков, овеянных подлинной боевой славой. Он облачился в великолепный чешуйчатый доспех, сплошь покрытый золотом: казалось, что отцовский шлем слишком тяжёл для тонкой, слабой шеи. Вот-вот сломает её без помощи врагов. Халиф потрясал копьём, а лицо его сияло ярче позолоты.

Он был в восторге. Мальчишка наслаждался притворным восхищением свиты и безмолвной суровостью воинов Валида ар-Гасана. А ещё ему нравилось глядеть на всех свысока в прямом смысле слова: слон был для того достаточно огромен.

Да будет проклят подлый Амоам во веки веков, да будет вечна слава Иама: халиф в самом деле вознамерился воевать!..

Джамалутдин-паша едва сдержался от того, чтобы картинно хлопнуть себя ладонью по лбу. Зачем халифу не сиделось во дворце? Ради чего мальчишка покинул прекрасных наложниц и решил поиграть в полководца? Да ещё именно в такой момент?

— О великий государь!.. — прокричал визирь. — Я смею выразить робкую надежду, что вы не намерены лично присутствовать в горниле беспорядков! Будьте уверены, что ваши стальная воля и несомненные таланты полководца в сей час — излишняя мера! Я глубоко убеждён, что Валид ар-Гасан…

Какой фарс. «Вы пляшете под дудку капризного ребёнка…» Да, Усман был прав. В каждом своём слове, с самого начала всей этой ужасной истории.

— Ух ты, Джамалутдин!.. — халиф всегда был довольно фамильярен. — Как здорово, что ты пришёл! Забирайся скорее сюда!

Визирь и увеселительной прогулки ради не полез бы на слона — больно высоко, с его-то тучным телосложением… А ведь Мехмет Хасан определённо задумал не ночной променад вокруг садов и фонтанов в центре Альма-Азрака.

— Благодарю вас от всего сердца за это великодушное предложение, но покорнейше прошу извинить мой отказ. Едва ли корзина рассчитана на человека моих габаритов. О мудрейший из правителей, молю внять этим словам: вам не должно вмешиваться в ситуацию!

— Ещё как должно! — отвечал халиф с задорным смехом, словно всё происходящее было для него чем-то вроде соколиной охоты или костюмированной инсценировки. — Неблагодарные гости чинят непотребство в моей столице? Я лично поставлю их на место, не сомневайся!

В иной ситуации можно было попытаться объяснить халифу, что те самые непотребства в городе спровоцировал кто угодно, но точно не наёмники. Разъяснить всю серьёзность разгоревшегося конфликта. Но сейчас…

Как его остановить? Действовать нужно быстро, долгих речей халиф слушать не станет.

— Это слишком опасно, о великий!..

— Мои предки исстари презирали опасность, а я всецело унаследовал лучшие их качества! — провозгласил юный правитель, и толпа дворцовых прихлебателей встретила этот бред бурным одобрением. — Я уже послал Валида навести порядок к порту, а сам направляюсь к лагерю нечестивцев. С тобой или без тебя!

— Разумеется, я последую за вами, о светлейший! — ничего другого ответить было нельзя.

Хотя впору хвататься за голову. Мало всего прочего — так ещё и Валид, оказывается, далеко! А это был единственный человек, на которого визирь сейчас охотно положился бы в вопросах военного толка. Конечно, бойцы Святого Воинства — это серьёзная сила, но Джамалутдин ясно видел перед собой войско львов под руководством… не барана, конечно, нет. Павлина.

И даже скромных познаний визиря военном деле было довольно, чтобы оценить такую ситуацию.

Когда рядом появился посыльный, Джамалутдин был готов к сколь угодно дурным новостям.

— Говори. Хуже уже не будет.

Гонец запыхался: он явно спешил ко дворцу издалека. Потребовалось перевести дух.

— За стенами неспокойно. Ашраины узнали о происходящем в городе. Толпа у западных ворот!

Ну конечно. Именно этого и следовало ожидать!

— Как они настроены?

— Решительно. Но по-прежнему не вооружены.

— На воротах достаточно наших людей?

— Регулярная смена стражи. Неполная, многих людей отправили к лагерю наёмников.

Значит, недостаточно. Сейчас бы поговорить с Валидом, обязанным быть именно здесь, однако отосланным прочь… идиотский приказ!

Сколько в Альма-Азраке вооружённых людей и кому они подчиняются? Того же Святого Воинства, если прикинуть — примерно наравне с наёмниками. А сколько стражников? Где прямо сейчас найти их командира? У кого из вельмож в столице приличные силы? Множество вопросов, ответы на которые требовалось узнать прежде, чем обострять ситуацию. Однако халиф был рад ввязяться в бой, не осознавая неготовности мураддинов к нему. Не осознавая вообще, что такое бой.

Выходило, что кроме Джамалутдина-паши позаботиться о благе Альма-Азрака теперь некому. Полководческое сумасбродство халифа не решит ни одной из проблем — только создаст новые. Валид, к сожалению — не там, где необходим. Сулим… на него вовсе глупо надеяться. Если он не усугубит ситуацию, а хотя бы на малую толику исправит её, это уже окажется великой удачей. Ну а мудрый Усман ар-Малави наверняка поступит по своему обыкновению: останется в стороне.

Визирь отчётливо понимал: ничем хорошим эта ночь не закончится.

***

Изнутри строя Ирма не могла точно видеть, сколько людей присоединилось по дороге.

Люлье явно удалось собрать в окрестностях порта многих наёмников. Это здорово, но одна беда даже женщине была очевидна: пусть почти все в броне, при клинках, многие — с аркебузами, как и велено…

…но все пики, разумеется, остались в лагере. Как и большая часть тяжёлого оружия на древках. На деле отряд сейчас был куда уязвимее, чем мог показаться.

С верхних этажей да из переулков неслись проклятия, кто-то умудрялся исподтишка бросить камень-другой — пару раз солдаты прикрывали женщин щитами. Но всерьёз атаковать горожане, конечно, не решались. Это вселяло надежду, что получится добраться до лагеря. А там… там видно будет.

Хотя ближе к лагерю — это дальше от капитана. Что совсем не прибавляло Ирме спокойствия.

Да и идти становилось всё тяжелее. Колено еле сгибалось, изодранная спина горела от любого движения. Подруга поддерживала Ирму на ходу. Гретель-то была в порядке — голубые глаза светились только злобой, ни малейших проблесков страха.

— Знаешь… Идвиг, кажется, погиб.

— Жаль. — ответила Гретель без тени какой-либо эмоции.

— Он спас меня во дворце.

— Молодец. Хотя, коль хочешь моё мнение...

— Ну что?

— А, забудь.