о его великом отце, и поэтому он принял имя Филопатор. Именно ожидания, основанные на его происхождении, может быть, и склонили сердца людей к Антиоху Кизикену. Но вскоре сирийцам пришлось разочароваться. У него было достаточно физической отваги для его рода, он обладал отвагой и был великолепным охотником, но как правитель он ничего не стоил. Антиоха гораздо больше интересовали мимы, фокусы и остроумные механические игрушки, чем государственные дела. Кроме того, не унаследовав величия своего отца, он получил от него в полной мере его склонность к пьянству[1806].

Новая династическая война запылала в селевкидском царстве – в Сирии и Киликии[1807]. Она опять осложнилась конфликтами в доме Птолемеев. Птолемей Эвергет скончался в 117 г. до н. э., и власть захватила его вдова Клеопатра III. Но, как и ее сестра Клеопатра Сирийская, она была вынуждена посадить вместе с собой на трон своего сына, Птолемея II Сотера. В Египте немедленно появились две партии – та, что поддерживала царицу-мать, и та, что более или менее открыто противостояла ей. К последней в душе принадлежал и сам царь, однако внешне он подчинялся воле матери. Между тем его младший брат Птолемей Александр, который правил Кипром, был сторонником Клеопатры. Птолемей Эвергет был, как мы уже увидели, союзником Грипа против Забины, и эти отношения, видимо, поддерживала и Клеопатра. Таким образом, противоположная партия в Египте оказалась на стороне Кизикена.

Эти политические симпатии выразились и в действиях, когда Клеопатра III, поняв, что ее дочь Клеопатра, на которой женился Сотер, стала ее противницей, заставила его развестись с ней и жениться на другой сестре, Селене. Младшая Клеопатра немедленно решила отомстить и повела себя так, как подобало ей подобным. Она решила вручить свою руку и сердце Кизикену и обеспечить его триумф над союзником александрийского двора – Грипом. Она явилась к нему не без «приданого»; Клеопатра прибыла к Антиоху во главе царской армии. Это были войска, которые она, благодаря своей отваге и ловкости, переманила с Кипра, где они служили Птолемею Александру, и убедила последовать за ней[1808].

Грип, как мы помним, женился на дочери Птолемея Трифене. Итак, теперь два царя-соперника в Сирии были наполовину братьями, а их жены – сестрами. Но это только усилило ожесточенность борьбы. Кизикен был хозяином Антиохии, и, когда он отправился в поход, Клеопатра осталась там хозяйкой дворца. После какого-то поражения его изгнали из этой области, и Грип, с которым была Трифена, стал осаждать Антиохию. Когда город пал, Трифена попросила передать ей Клеопатру: она хотела восторжествовать над своей сестрой и унизить ее еще больше. Грип был потрясен этим и колебался. Потом Трифена заподозрила его в преступной страсти к Клеопатре, и ее мстительность еще возросла из-за бешеной ревности. Клеопатра укрылась в святилище в Дафне, но Трифена от своего имени послала воинов, которые должны были убить ее. Когда они вошли в храм, чтобы вытащить ее из священного участка, Клеопатра схватилась за изображение Артемиды с решимостью, которую эти негодяи не смогли преодолеть. Тогда они перерубили ей запястья своими мечами. Царевна умерла, проклиная своих убийц. Вскоре после этого судьба обернулась так, что Трифена попала в руки Кизикена, и он тоже оказался немилосерден в своей мести.

В 113–112 гг. до н. э. положение Грипа в Сирии так ослабло, что он удалился в Аспенд в Памфилии, чтобы нанять там новые отряды. В Сирии были места, где его поддерживали в его отсутствие, прежде всего в лояльной Селевкии. Примерно через два года он вернулся (111–110) и вернул себе некоторую часть царства. Интересно, что год своего возвращения он сделал новой эрой официальной датировки. Война после этого, видимо, тянулась медленно, каждый из царей примирился с тем, что его соперник занимает определенную территорию, не заключая формального мира: «Таким образом, как та, так и другая сторона поступили в этом случае подобно борцам, которые обессилели в борьбе, но, стыдясь уступить друг другу, паузами и кратковременными передышками стараются затянуть ее подольше»[1809]. Центр силы Антиоха Грипа был на севере Сирии, и, видимо, он завоевал поддержку Рима[1810]; Кизикен властвовал в Палестине[1811] и Финикии[1812].

Конечно же, раздором двух братьев-Селевкидов пользовались все в царстве, кто хотел независимости, и все вне его, кто хотел оторвать себе кусок. Даже сами цари были вынуждены продолжать эту работу разрушения, даруя независимость – там, где они считали, что таким образом они по крайней мере сохранят доброе расположение жителей. Тиру уже даровала свободу Клеопатра в 126–125 гг. до н. э., возможно, в награду за то, что город принял участие в убийстве Деметрия II[1813], а Баланея получила ее в 124 г.[1814] Сидон, где Кизикен чеканил монеты еще в 113–112 гг., получил свободу в 111-м[1815], Триполис – в 105-м[1816]. В 109–108 гг. Грип предоставил автономию Селевкии в качестве награды за постоянную верность законному царю; его письмо с уведомлением об этом своему союзнику Птолемею Александру сохранилось в надписи на Кипре[1817]. Аскалон, где монеты Кизикена чеканились в 109–108 гг.[1818], вел счет своей свободе с 104 г.[1819]

Иудейское государство шло вперед семимильными шагами. Гиркан около 108 г.[1820] осаждал большой греческий город Самария. Это был регион, где господствовал Кизикен. Однако его попытки помочь Самарии оказались безрезультатными, хотя в Египте партия, дружественная его делу, теперь господствовала, и Птолемей Сотер, который наконец смог выказать ему свои симпатии, послал 6000 воинов. Усилившись таким образом, Кизикен устроил набег на Иудею, но Самария тем не менее пала после годовой осады. Иудеи уничтожили все следы города и пустили течение реки по месту, где он стоял. Вскоре, благодаря продажности полководца Антиоха, они приобрели Скифополь. Антиох, со своей стороны, был в тот момент достаточно силен, чтобы захватить Яффу и поставить там гарнизон, а также отвоевать некоторые другие важные поселения, такие как Гезер и Пеги, у иудеев. Однако иудеи получили от Рима декрет сената, который требовал, чтоб он возвратил их, и оккупация оказалась недолгой[1821].

Иоанн Гиркан скончался в 104 г. до н. э., однако продвижение иудейского государства к власти и могуществу не остановилось. Его сын Аристобул (104–103) принял титул царя – иудейская монархия была восстановлена, но, к печали фарисеев, ее получил не дом Давида. При Аристобуле возникла та Галилея, которую мы знаем по Евангелиям. Там обитали язычники-итуреи – народ (возможно) арабского происхождения, но говоривший по-арамейски. Теперь Галилея была завоевана иудеями, и населению предоставили выбор – изгнание или обрезание. Большинство жителей, видимо, предпочли