разу не пожалел об этом. В 3 год Тенсё состоялась битва при Нагасино, в которой аркебузиры Ода Нобунага покончили со славной и легендарной конницей рода Такеда. После этой победы, буквально через год, я стал помощником генерала Сибата Кацуие, командующего войсками Ода. Теперь против нас был поистине великий и непредсказуемый враг Уесуги Кенсина. При звуках его имени любой, даже самый сильный и опытный полководец, непременно накладывал себе в набедренную повязку или писал на ноги. Я понял, что против Уесуги мне не выстоять, и честно доложил об этом на совете. Но наш командующий поднял меня на смех, назвав подлым трусом. Это был упрямый и невежественный человек, он не понимал, что его упрямство способно положить целую армию и в конечном итоге погубить Ода-сан. Все было напрасно. Я ушел с совета оскорбленным, но не убил себя, как, должно быть, надеялись мои враги, а, забрав своих людей, без разрешения покинул поле боя. — Хидэёси вздохнул. Сидящая рядом с ним женщина, прикрывшись рукавом, украдкой смахнула прозрачную слезу.

— Как я и предсказывал, армия была разгромлена, Ода хотел казнить меня, но передумал, так как знал меня как отличного полководца и верного ему человека. В тот день я говорил с ним один на один в его походном шатре, я объяснил, что не желал гибели своих людей в битве, откуда их могли вынести только мертвыми. Я доказал ему, что бросился бы в бой за него не задумываясь, будь то хоть армия самого дьявола, но не хотел рисковать всем там, где не было ни одного шанса. Великий человек — он понял меня и простил. За свое «предательство» я получил строгий выговор и почитание своих самураев, многие из которых живы до сих пор. — Он замолчал, отхлебывая из чашечки горячее саке. — Дал строгий выговор и назначил командующим войсками.

«Раз ты такой рачительный хозяин, что не хочешь рисковать простыми айсигару, которых можно набрать с избытком в любой провинции, будешь теперь беречь всех моих самураев».

В то время мы должны были выступать против могущественного рода Море с Тюгоку. Потом мы воевали с кланами Акамацу, Бессё и Кодера, продвигаясь от одного завоеванного замка к другому. Когда мы разбивали какого-нибудь даймё, его люди просились служить к нам, и мы увеличивали армию. На отвоеванных землях мы сажали своих ставленников и управляющих, с тем, чтобы они собирали налоги для нужд армии. Одним из важнейших опорных пунктов после битвы с Кодера стал замок Химедзи. В 7 году Тенсё на нашу сторону добровольно перешел клан Укита, что прежде подчинялся Море. Но уже через год нам прищемили хвост в нашем собственном тылу, восстал род Бессё, и мы были вынуждены остановить свое наступление на запад и возвращаться. Почти сразу же мы окружили и осадили замок восставших. Хотя быстрого взятия замка не получилось — мы потеряли целый год на вытравление смутьянов! Только после этого мы смогли продолжить свой поход, покорив для начала Тадзима, что находилась под владычеством Ямана. Это был славный и весьма древний самурайский род, но, должно быть, их древняя кровь с годами сделалась жидкой, и глава рода все не мог решиться на решительные действия, чуть не уморив своих вассалов бездельем. В замке Тоттори они собрались на воинский совет, желая только одного, чтобы их сюзерен был мужчиной и самураем и принял наконец какое-то решение. Но тот молчал. Тогда обиженные подобным поведением вассалы постановили изгнать природного господина и все вместе перешли на сторону Море.

Они думали, что будут сидеть в замке Тоттори вечно, в то время как я и мои люди издохнем от голода и холода под его стенами. Ерунда! Природные аристократы просто не знали, с кем имеют дело, у меня было достаточно денег, чтобы направить своих людей во все прилегающие к замку деревни, где мы скупили весь провиант, после чего оставалось только расположиться лагерем вокруг замка, есть, пить, время от времени простреливать стены и ждать, когда защитники согласятся сдать нам цитадель. Так и произошло. — Хидэёси подмигнул сыну. — Хидэёри, дорогой мой, если когда-нибудь к тебе на службу будет наниматься безродный крестьянин или лукавый торговец, заклинаю тебя, не прогоняй его сразу, кто знает, может быть, именно его знания, знания, не доступные самураям, помогут тебе в решающем сражении.

Хидэёри чувствовал, как по телу разливается приятное тепло, комната ходила ходуном, лицо отца расплывалось в пьяной дымке.

— В десятом году Тенсё я перешел границу провинции Биттю, где осадил замок Такамацу… — Слова отца теперь раздавались точно из глубокого-преглубокого колодца, они дробились эхом, отскакивали от стен, в комнату внесли дополнительный свет, и пьяный Хидэёри разлегся напротив отца на циновке, положив голову на колени одной из придворных дам.

— Замок Такамацу — не простое местечко, очень неудобное для осады, кошмар для штурма, со всех сторон горы, которые закрывают замок так, точно он стоит в каменной чаше. Две реки, во время разлива которых обильно заливаются рисовые поля, и крестьяне каждый год с урожаем. Отличное место для жизни. Зато крайне сложно без разрешения хозяев замка переправиться на другой берег, все простреливается, замок-то на вершине, а вокруг — пустота, не спрячешься. — Хидэёси почесал затылок и, обняв сына, поднял его на руки и отнес на свою постель.

— Что же вы сделали, отец? — сквозь сон попытался продолжить увлекательный рассказ Хидэёри.

— Что-что… перекрыл воду, реки вышли из берегов и затопили долину. Замок оказался крошечным островком, со всех сторон окруженным водой. Правда, дожди еще помогли… — Он бережно уложил сына. — Утомил я тебя совсем, тоже совесть ведь нужно иметь, мальчик пьяненький, а я ему о сражениях толкую, право, совестно…

— Что же было дальше, отец? Как ты стал тайку? — Хидэёри задержал его за рукав, так что правителю, хочешь — не хочешь, пришлось присесть рядом.

— Как-как, Ода-сан был принужден совершить сэппуку. Вот как. В киотском храме Хоннодзи, окруженный десятью тысячами мятежника Акэти Мицухидэ, он покончил с жизнью. — Хидэёси вздохнул. — В то время я как раз штурмовал Такамацу с воды, когда из ставки прискакал гонец с печальным известием о том, что моего сюзерена больше нет в живых. Я зарубил гонца на месте, чтобы он не посмел болтать, ведь если люди узнают, что их командующего больше нет… в общем, от всех скрыл, от своих и тем более от чужих. От имени Ода-сан я заключил мир с родом Море и спешно погнал самураев в сторону Киото. Мы бежали, как черти в аду! Днем и ночью бежали,