Шрифт:
Закладка:
В этом разделе мы поговорим о четырех аспектах пути к исцелению: прощении, терпении, жизнестойкости и поддержке. Каждый из них чрезвычайно важен в нашем движении вперед.
Держаться за что-то значит выбирать верность надежде, а отпускать что-то – это выбор в пользу новых начинаний. И то и другое очень важно на пути к исцелению.
Исцеление
СГИБЫ ИСЦЕЛЕНИЯ
ВОЗВРАЩЕНИЕ В НАСТОЯЩЕЕ
Прощение
ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ ПРИВЯЗАННОСТИ К ПРОШЛОМУ
Прощение – практика долгосрочная. Если с нами скверно обошелся кто-то из родных, любимый или друг, страдания, которые мы испытываем, могут оставаться с нами очень долго.
И все это время мы можем быть совершенно убеждены в том, что просить прощения должны совсем не мы, а у нас… но что, если в этом свято уверены обе стороны конфликта?
Тогда компромисс никогда не будет найден. Ничего не произойдет, и страдания продолжатся. Неспособность прощать запускает негативный цикл ошибок и разочарований.
Если наше доверие подорвано, мы становимся теми, кто не доверяет другим. Если кто-то что-то у нас украл, мы начинаем сомневаться в честности людей. Без прощения мы никогда не сможем избавиться от негативного влияния прошлого. Без прощения нам никогда не удастся по-настоящему присутствовать в текущем моменте. А если вы способны и готовы прощать, то очень скоро почувствуете, что связи с негативным опытом слабеют и уходят в небытие.
Не будьте рукой с крепчайшей хваткой – будьте рукой, которая ни за что не цепляется.
Страдание – это выбор, который можно не делать
Когда мне было около тридцати, я посещал занятия по медитации. Их вел инструктор, имя которого я, к сожалению, забыл. Там мы проводили часы в тишине и в спокойных беседах. И вот однажды на занятие пришла женщина в совершенно растрепанных чувствах после недавнего разрыва с романтическим партнером. Она уже бывала здесь и раньше, но, хотя я знал ее, мы с ней ни разу не разговаривали.
Прежде я всегда видел эту женщину яркой и очень живой, она вечно болтала с другими учениками и прямо-таки источала уверенность в себе, но на этот раз бедняжка выглядела ужасно расстроенной, буквально убитой горем. На протяжении всего занятия она просто сидела у стены в глубине зала, не вступая в разговор и время от времени громко всхлипывая так, чтобы все слышали. Периодически кто-то из нас пытался ее утешить, но она была безутешна во всех смыслах слова. А вот наш инструктор, как ни странно, не обращал на нее особого внимания. Он лишь приветливо отметил ее приход, как делал со всеми учениками, простым кивком и жестом, приглашающим ее сесть. Но, поскольку ее всхлипы и наши утешения всем довольно сильно мешали, я, как и большинство людей в зале, ожидал, что он тоже попытается ее успокоить. Но он этого не делал.
Следующие минут двадцать все мы слушали ее плач, и я видел, что другие ученики всё больше нервничают. Они явно чувствовали себя не в своей тарелке. Я и сам уже думал, что ей следовало бы или прекратить рыдать, или уйти, но она продолжала сидеть, все сильнее тревожа и отвлекая группу. В конце концов это стало невыносимым. Было ясно, что женщина очень мучается, и инструктор наконец приостановил занятие и обратил на нее внимание, сказав: «Моя дорогая, вынужден вам сообщить, что сейчас вы крадете опыт у каждого из собравшихся и ваше решение поступать так эгоистично. Почему вы выбрали подобный путь и портите нам всем этот момент?» В зале воцарилась мертвая тишина. По лицам потрясенных людей было видно, что такого от него никто не ожидал.
Женщина посмотрела на инструктора опухшими от слез красными глазами и спросила: «Вы что, не видите, как мне больно?» На что тот ответил: «Нет, я не вижу боли, я вижу только ваши страдания». Женщина резко поднялась и выбежала из зала, а инструктор как ни в чем не бывало продолжил занятие.
Даже сейчас, много лет спустя, я снова и снова возвращаюсь к тому случаю, задаваясь вопросом, не следовало ли инструктору поступить иначе. Я не думаю, что та женщина хотела создать проблемы для группы. По-моему, проявление душевных мучений на людях было криком о помощи, призывом к сочувствию. Но, чтобы извлечь из этого случая полезный урок, зададимся вопросом: а действительно ли ту женщину терзала боль или же, как сказал инструктор, она только страдала? Могла ли она страдать без боли?
Подойдем к ответу по-научному. Если бы эта женщина пришла к врачу и сказала: «Доктор, мне больно, пожалуйста, помогите мне», – он, скорее всего, попросил бы ее описать, где именно возникли неприятные ощущения. На это женщина могла, например, сказать: «У меня болит сердце, и очень-очень сильно». Но врач, проведя исчерпывающие исследования и анализы, вполне мог бы не обнаружить никаких физиологических проблем – их просто не было. Это вовсе не значит, что женщина говорила неправду. Если ей было больно, для нее эти чувства были реальны, но на самом деле она чувствовала не боль, а страдание. У нее было разбито сердце, а не сломана кость.
И тут мы подходим к еще одному вопросу: а что же такое страдание, если не боль? Это неизбежность или выбор? Со временем я понял, что выбор. Страдание – это история, которую мы привязываем к своему травмирующему опыту. Это тяжелое наследие негативных эмоций, которое мы сами на себя взваливаем, зацикливаясь на переживании невзгод прошлого, болезненных и не очень. И хотя страдать на редкость неприятно и дискомфортно, мы сами делаем этот выбор, и вполне осознанно. Мы сами выбираем позицию жертвы, сами решаем продолжать эту негативную историю. Во всех случаях, когда мы страдаем, мы сами даем страданиям разрешение на существование.
Но почему же мы так поступаем? Я и сам много раз задавал себе этот вопрос – мне ведь тоже доводилось терзаться. Я считаю, что мы выбираем страдание, потому что оно позволяет нам хотя бы отчасти снять с себя ответственность за наши травмы и грусть и переложить вину на кого-то или что-то. Страдая, мы говорим, например, так: «Мой бывший парень разрушил мою жизнь» или «Из-за этой болезни
