Что же, вопрос с браком частично закрыт.

Я возвращаюсь к полюбившемуся справочнику.

Но прежде…

— Сколько времени я читаю? — спрашиваю я у Майлы. Горничная так и не сдвинулась с места, словно её ни капли не тяготит изображать из себя статую. — Два с половиной часа, госпожа.

То-то я чувствую, что глаза слезятся. Когда я увлекаюсь, совершенно теряю счёт часам. По внутренним ощущениям прошло минут сорок.

Но разобраться, почему “чистые” маги отказываются от халявного могущества, надо.

— Вынужден прервать ваше приятное времяпровождение, госпожа.

Я поднимаю глаза.

В библиотеку вошёл Ариэль, он жестом отсылает Майлу и захлопывает дверь, стремительно пересекает разделяющее нас расстояние, подходит вплотную к столу и, не скрываясь, проходится оценивающим взглядом по потревоженным стопкам книг, зло усмехается, но вслух недовольства не выражает.

Зажав страницу пальцем, я захлопываю справочник:

— Слушаю?

— Я не рассчитывал, что вы задержитесь в де Мракай так долго, нам следует вернуться.

— “Нам”?

— Я сопровожу вас, госпожа. Это в наших интересах. Не беспокойтесь, вы имеете полное право привести в дом супруга без согласования с госпожой Черис.

— Хорошо.

Ариэль опускает на стол очередной заполненный тьмой флакончик. Я с любопытством разглядываю непроницаемые для взгляда матовые стенки. Тронуть не решаюсь. Не дождавшись от меня вопросов, Ариэль сам поясняет:

— Тёмным, а госпожа Черис по вашим словам тёмная, соприкасаться с Тьмой полезно. По возвращению сразу же преподнесите сосуд ей. Госпожа, наша связь не позволяет мне вам солгать. Содержимое сосуда не причинит госпоже Черис вреда, напротив, ей действительно может пойти на пользу. Осторожнее, сосуд хрупкий.

А может и не пойти?

Думаю, не тот случай, когда следует задавать вопросы. Я осторожно поднимаю флакон. Стекло обжигает ладонь холодом, будто его только что из морозилки вытащили.

Я притворяюсь, будто мне интересен флакон, но на самом деле из-под ресниц наблюдаю за Ариэлем. Ни торжества, ни злорадства, ни любой другой реакции, выдающей, что я попала в его ловушку, я не замечаю.

Всё в порядке?

Ох, не знаю…

Раздаётся стук в дверь — два быстрых удара. Дождавшись разрешения Ариэля, входит Майла. За ней следуют младшие горничные, и они держат мою одежду, уже высушенную, приведённую в порядок. Ариэль ни слова ни говоря выходит.

Я с некоторой опаской опускаю флакон обратно на стол. Вдруг разобьётся? Вдруг именно на это рассчитывает Ариэль?

К счастью, ничего плохого не происходит.

Благодаря помощи служанок я меняю платье в считанные минуты, Майла поправляет мне волосы. В библиотеке нет зеркала, но я не сомневаюсь, что выгляжу как до падения в пруд. Окинув меня придирчивым взглядом с ног до головы, Майла стряхивает с моего плеча несуществующую пылинку и выходит в коридор:

— Господин, госпожа Льяна голова и ожидает вас, — Майла будто стремится показать, что у меня здесь более низкий статус.

Это же не ревность, правда?

— Можешь идти, — Ариэль обдаёт служанку холодом и протягивает мне руку.

Прихватив флакон, я выхожу:

— Есть что-то, что мне нужно знать заранее?

Ответ уверенный:

— Нет.

Мы спускаемся к боковому выходу. Ариэль как само собой разумеющееся подал мне руку, а я машинально ухватилась за его локоть, и только на середине лестницы меня догоняет осознание, что мы идём вместе как пара. То, что формально мы и есть пара, я ещё не осознала.

Внизу ждёт знакомый миниатюрный экипаж, и Ариэль помогает мне сесть, забирается следом. В салоне он уступает мне лучшее место — лицом по ходу движения, а сам садится от меня наискосок, насколько возможно далеко в тесном пространстве.

Экипаж трогается.

— Ариэль.

— Да, госпожа?

Я морщусь, но сменить манеру обращения не предлагаю. Пока.

— Почему маги из людей обычно пользуются чистой энергией и отказываются от мощи, которую им может дать Свет или Тьма?

У Ариэля такое выражение лица становится, как будто я не вопрос задала, а заставила раскусить лимон самый кислый из возможных.

— Потому что у людей от рождения нет предрасположенности ни к Свету, ни к Тьме, в отличии от тех же эльфов. Среди моих предков были и тёмные эльфы, и сильфы. Я не чистокровный человек.

Хм… По-моему, он увиливает, да?

Я растягиваю губы в неискренней улыбке:

— Ариэль, ответ неполный. О чём именно ты пытаешься умолчать?

Он вздрагивает, обжигает меня ненавидящим взглядом, но сопротивляться не может:

— Чистокровных людей Свет и Тьма разрушают, кого-то быстрее, кого-то медленнее. Госпожа Черис, насколько я слышал, изначально с головой не дружила, нормальный человек не сделает с собой того, что сделала она. Тьма усугубила. Я хотел умолчать, госпожа, что вас, как чистокровного человека, да ещё и не мага, Тьма уничтожит… очень быстро, причём не только разрушит ваше сознание, но и в конце концов убьёт.

Что?!

Я отказываюсь верить!

Вскочив, я сжимаю кулаки. Ариэль усмехается, но без прежней злости, без злорадства и даже с толикой сочувствия. И это значит… что всё очень плохо. Я обессиленно падаю на сиденье, закрываю глаза. Может, проблемы с памятью о моём здешнем прошлом возникли, потому что Тьма сожрала воспоминания? Проела в моём сознании дыру? Спасибо, что личность не затронула… Не затронула? Разве сейчас, когда я вскочила, я не повторила Черис? Или я нормально отреагировала для человека, узнавшего, что смертельно болен?

Я сжимаю виски, будто можно выдавить услышанное обратно, прочь из головы, но… прятаться от проблем не мой стиль.

Медленно открыв глаза, я встречаюсь взглядом с Ариэлем:

— Сколько времени у меня осталось?

— Не знаю. Мало. От недели до месяца.

— То есть тебя можно поздравить со скорым вдовством? — переспрашиваю я.

Хочу домой… К ноутбуку, к треснувшей чашке, к фото обнимающихся на фоне “Либерона” Светы и Миши, всё равно бы у нас с ним не сложилось.

Похлопав ресницами, я прогоняю вставшую в глазах влагу. Реветь я не буду. Не при Ариэле. Ночью в подушку… Когда уже этот проклятый день закончится? Почему он просто не может оборваться, как слишком затянувшийся страшный сон?

— Поздравьте, госпожа, — откликается Ариэль.

Неужели не мог ответить что-нибудь другое? Хотя… для него избавиться от меня только в радость.

— И что, совсем ничего нельзя сделать? Очиститься как-нибудь? — я отказываюсь мириться с неизбежностью.