Что ж... у нас со смертью было много встреч. Эта показалась мне намного лучше других.

Не считая той, когда я отправил Кешта к праотцам.

«Ты победил, Высочество», – сказал я человеку с кровавыми руками и понял, что он слышит меня.

И видит.

Я улыбнулся ему и тихо скользнул обратно в свое распростертое на земле тело.

Пока никто на него не наступил.

На сей раз в шатре таргала было людно – здесь сидел не только он сам, но также его сын и еще несколько пожилых тайкуров. Я, разумеется, не мог разглядеть их лиц, но по скрипучим голосам сразу понял, что эти люди – давние соратники степного правителя. Они хрипло посмеивались, говорили что-то друг другу и Фарру, хлопали его по плечу, совали в руки пиалу с этим их кислым пойлом... Фарр отвечал с усмешкой, глотал молочную дрянь и казался совсем спокойным и совсем своим среди суровых степняков...

Но я знал, что его сердце застыло тяжелым комом в груди. И что в нем нет ни капли радости.

Тот воин в круге был первым человеком, которого он убил своими руками.

И моими заодно... Но мне-то не привыкать.

Потом таргал достал короткий кинжал и на нашем языке заявил, что внуку правителя этих земель не должно ходить лохматым, как немужняя девка. А Фарр почему-то и спорить не стал. В считанные минуты большая часть его белых волос упала на пестрый цветной ковер у ног старика. Оставшиеся были связаны в хвост на макушке, и теперь наследник Закатного Края стал точно живое отражение своего деда. На мгновение открыв глаза в ином мире, я удивился тому, как велико их сходство – не смотря на разницу в возрасте, росте и цвете кожи.

Очень быстро Фарр упился так, что к самому разгару пирушки в его честь уже вовсе не мог стоять на ногах. Заботливые родичи оттащили его в ту палатку, что стала для нас прибежищем, и аккуратно сгрузили на широкий лежак. А я незаметной тенью просочился следом. По счастью, на меня тут вообще почти не обращали внимания, полагая чем-то вроде бесполезного довеска к развлечению с наследником короля.

Едва только тайкуры вышли прочь, Высочество со стоном скатился на пол и вытошнил весь свой ужин.

А потом тихо позвал меня по имени.

Я молча подошел и сел рядом, между делом аккуратно завернув край оскверненного половика, который нещадно смердел.

– Он сказал, теперь все видели, что я кровь от его крови и плоть от его плоти... – голос Фарра звучал глухо – победитель поединка лежал, уткнувшись лицом в согнутый локоть и даже не пытался поднять его от земли. – Теперь я могу взять в дар лучшего коня из его табуна и выбрать себе женщину... Ли... давай уедем на рассвете...

Я усмехнулся и осторожно вытянул руку над его головой. Он все равно этого не видел. А мне так было проще. Эта выбритая до половины голова гудела и рассыпалась на сотни осколков – в точности, как и вся душа наследничка.

– Давай... – я осторожно направил свою Силу прямо в его макушку и позволил чистому золотому потоку смыть большую часть скверны, которая не давала Высочеству ни вдохнуть, ни выдохнуть. От замечания о том, что это была е г о идея тащиться сюда, я усилием воли сдержался. Подобная фраза слишком сильно напоминала бы те, которых я в детстве наслушался от своего отца. – Меня-то здесь точно ничто не держит. А ты... не пожалеешь потом?

Фарр долго молчал, и я уж подумал, что он уснул, когда вдруг услышал ответ.

– Я никому здесь ничего не должен. А конь у меня и так неплох... и любимая женщина уже есть. Вернусь, когда захочу.

«И если захочешь...», – подумал я, незаметно подталкивая наследничка к краю сна, который был так нужен его избитому телу. Сам я тоже ощущал себя так, словно меня полдня пинали на том клятом Круге. Отдавать силы другому, находясь за пределами своего тела оказалось не так-то просто. И не так уж дешево.

– Только скажи мне честно... – Фарр даже попытался поднять голову от земли: – Это тебе я обязан тем, что меня не убили?

Я дернул краешком рта, сдерживая ухмылку.

– Спи уже, дурья башка. А то не встанешь на рассвете...