Девушки, продолжая улыбаться Мсиславе, метали наполненные злобой взгляды на тех, кого им ставили в пример. И вовсю злословили о подружках за закрытыми дверями комнат.

Основной обсуждаемой темой было то, что Диана и Леночка были младше остальных учениц. А вот то, что в своем возрасте они справлялись с нагрузкой, рассчитанной на всех — не имело никакого значения!

— Вот доживут до наших лет, — шипела на ухо подружке пятнадцатилетняя балерина, — посмотрим, что с ними станет!

— Ага, — соглашалась наперсница, — стоя срать будут!

В принципе, Мстислава оказала Диане и Леночке «медвежью услугу», настояв на их зачислении в училище раньше положенного возраста. В классе они были самыми младшими, самыми маленькими по росту и, соответственно, по весу, находясь при этом в обычном для балетных индексе: показатель роста минус сто двадцать.

Но как же удобно держать в узде тех, кто «разожрался» постоянно тыкая носом в тех, кто ниже и легче!

— Как бы девочкам пакостить не начали, — Людмила покачала головой, обсуждая с Мстиславой сегодняшнее занятие.

— Ничего, — усмехнулась Мстя. — Пусть учатся стоять за себя и свои интересы! Все, что нас не убивает — делает сильнее!

— Или ломает хребет, — пробормотала Милочка. — И никто не думает о том, каково это, жить тебе, сильной, с исковерканным не только телом, но и душой.

— Слабачкам и неженкам в балете места нет! — провозгласила Мстя тоном, не терпящим возражений. — Пусть привыкают! Тем более что им проще.

— Это почему? — Людмила не могла взять в толк, в чем Мстислава увидела «простоту».

— Потому что их двое! — Звездинская улыбнулась, поражаясь недогадливости коллеги. — Всегда есть рядом та, на кого можно опереться! Понаблюдай за ними! Ведь им даже слов не нужно, чтобы понимать друг друга! Неужели ты не заметила?

— Отчего же? — Милочка поняла, что Мстя как всегда хочет ткнуть её носом в кажущуюся невнимательность и недальновидность. — Конечно, заметила. И надеюсь, что они сумеют пронести эту детскую дружбу сквозь житейские коллизии.

— А сейчас ты вот о чем? — Мстислава удивлено вскинула брови.

— Да так, — отмахнулась Людмила. — Ни о чем. Просто мысли вслух.

Выпытывать, что за мысли в голове у коллеги было явно ниже достоинства Звездинской. Захочет — сама скажет. Ну а нет — так тому и быть. Не слишком уж и умна её «младшая подруга».

* * *

С того дня, как в танцкласс на послеобеденное занятие ввели смущенных новизной обучения пятнадцатилетних юношей, прошла неделя.

Мстислава лично наблюдала за тем, как Милочка ставила учеников в пары. Не преминула поделиться особо ценным указанием, заключавшимся в том, что вот этот мальчишка будет смотреться в паре более гармонично с вот этой девушкой.

Людмила пожимала плечами, понимая, что пары окончательно сформируются разве что к концу полугодия. А до этого дня балерин и танцовщиков будут тасовать, словно карты в колоде, переставляя и наблюдая за тем, как они смогут взаимодействовать. Личная симпатия здесь не имела абсолютно никакого значения! В театре не придется выбирать, с кем танцевать! Но на первом этапе нужно добиться хотя бы физической совместимости. Крохотные балерины и так выглядели смешно и нелепо рядом с мускулистыми танцовщиками.

От начала урока прошел час, когда в дверь класса постучали.

Милочка, недовольная тем, что кто-то прервал урок, выключила магнитофон и трижды хлопнула в ладоши, концентрируя внимание учеников на своей персоне:

— Перерыв! — и подошла к двери, за которой стояла ученица выпускного класса.

— Чего тебе? — полюбопытствовала недовольно.

— Мстислава Борисовна велела вам прийти в её кабинет! — девушка смотрела в сторону. Так, как её и учили. Не в лицо, а уж тем более, не в глаза педагогу, а в точку, рядом с виском. Улыбка, широко открытые глаза, заставляли думать о «чистоте намерений», взгляд, слегка отведенный от зрачков собеседника, не был ни настойчивым, ни вызывающим.

Людмила Марковна развернулась. Посмотрела на танцовщиков, продолжавших «растягиваться» сидя на полу или у станка. Ткнула пальцем в одну из девушек:

— Продолжаем урок! Ты за старшую! — и вышла из танцкласса.

— Можешь идти, — бросила через плечо той, что доставила вызов. И быстро пошла по коридору в направлении кабинета Мстиславы Борисовны.

Юная балерина, поняв, что на неё не смотрят и вряд ли удостоят вниманием, скривила недовольную рожицу, беззвучно передразнила педагога: «Можешь идти! Фу-ты ну-ты, какие мы гордые!» — Оглянулась по сторонам. Удостоверилась в том, что её проделка осталась никем не замеченной, и заспешила в противоположном направлении.

* * *

Сегодня у девушки был первый день менструации. Именно на этот, единственный день в месяце, юных балерин освобождали от занятий в танцклассе. Можно поваляться в кровати. Можно почитать книгу. Можно побродить по коридорам, прислушиваясь к тому, что происходит за плотно закрытыми дверями танцклассов.

А можно пробраться в крыло, где расположен административный корпус! И, если получится, остановиться у двери какого-то кабинета и послушать, о чем там говорят.

Шаг балерины лёгок и неслышен. Музыкальный слух обострен. Ну а если кто-то «застукает на горячем» не в меру любопытную, всегда можно оправдаться, сославшись, что хотела совета, помощи, рассказать о чем-то, не предназначенном для чужих ушей и коллективного обсуждения.

Девушка чуть не пискнула от восторга, поняв, что в кабинете старшего педагога, кроме неё самой, находятся еще, как минимум, три человека.

Дубовые двери в старинном здании не способствовали звукопроницаемости. О чем идет разговор, разобрать было почти невозможно. Юная балерина, согнувшись в три погибели, приникла ухом к замочной скважине.

— Условия обучения в нашем училище таковы, что все должны жить в интернате! Домой ваш сын сможет поехать только на каникулы! — тоном, не терпящим возражений, вещала Мстислава тем, кто находился в её кабинете.

— Но наш мальчик не привык к такому, — капризно возразил женский голос. — В нашем училище не было таких порядков!

— В вашем — не было, а в нашем — есть! — юная балерина без труда представила язвительную улыбку на лице Мстиславы. — Нужно было дать сыну возможность доучиться там, где более мягкие условия.

— Вы же понимаете, что мы не могли оставить мальчика, покидая страну! — мужской голос принял участие в беседе. — Нам некому было перепоручить присмотр за Сергеем! Да и обстоятельства последнего времени принуждали к быстрому отъезду.

«Кто же вы такие?» — думала юная собирательница сплетен. — «Откуда заявились к нам? Кто такой этот ваш Сирожа? И как понимать вот этот «быстрый отъезд»? Не иначе, как драпали из своей страны, прихватив сынулю!»

Девушка так увлеклась собственными размышлизмами, что пропустила момент, когда за её спиной возник директор училища: