Шрифт:
Закладка:
Внезапно дверь распахнулась, и я вскочила, утирая слезы.
– Черт побери эти гребаные пробки, – проворчал Чэнс.
Он держал в руках два пакета с едой, которые бросил на стол в моей комнате. Тут Чэнс заметил мое зареванное лицо.
– Обри, ты плачешь? Что-нибудь случилось?
– Нет-нет. Со мной все в порядке. Ничего страшного.
Он подошел ко мне.
– Я бы так не сказал. Что, твою мать, здесь происходит?
– Тебя так долго не было… Я набрала твой номер, а ты не ответил. Вот я и подумала, что вдруг…
Вот дерьмо.
Он часто заморгал.
– Ты подумала, что я не вернусь?
– Всего на какой-то момент, да… В глубине души я знала, что это нелепо, но не могла справиться с собой. Мы так долго уже едем вместе, и я… наверное, я просто устала.
Большим пальцем Чэнс нежно смахнул слезы с моих глаз.
– Извини, что напугал тебя. – Он взял меня за подбородок и повернул мое лицо так, чтобы посмотреть в глаза. – Я бы никогда не мог поступить так с тобой.
Мое сердце бешено заколотилось, и он прижал меня к себе. Казалось, я таю и растворяюсь в тепле его крепкого тела. Его сердце билось в унисон с моим, и он сжал меня еще сильнее. Только не отпускай меня! Пожалуйста!
Когда он разжал руки, я вдруг почувствовала, что мне холодно.
– Мы можем забыть об этом? – робко попросила я. – Это был всего лишь приступ безумия. – Я вытерла остатки слез и хлюпнула носом. – А почему ты ездил так долго?
Чэнс не отвечал. Просто стоял и с самым серьезным видом всматривался в мое лицо. Казалось, его гложет какая-то мысль. Никогда раньше он не смотрел на меня с таким выражением. Наконец он произнес:
– Мне пришлось объехать два ресторана. В первом мне заявили, что придется подождать часок, во втором дела обстояли не лучше. – Он вытащил телефон из кармана и подсоединил его к зарядному устройству. – К тому же, телефон разрядился. Вот почему ты не могла дозвониться.
Я покачала головой, бормоча извинения и чувствуя себя полной дурой из-за своей нелепой истерики.
Чэнс протянул мне стаканчик с вином.
– Давай и правда забудем об этом и просто с удовольствием поужинаем.
Изо всех сил стараясь улыбаться как можно искреннее, я произнесла:
– Звучит заманчиво.
Мы сидели друг напротив друга за маленьким столом в моей комнате и в полном молчании поглощали пищу. Чэнс заказал три основных блюда в итальянском ресторане: лазанью с баклажанами, цыпленка с пармезаном и пасту с овощным соусом. Вино мы пили из бумажных стаканчиков.
– Я знаю, что жратвы у нас просто завались, но просто подумал, что этот парень тоже захочет поесть, – сказал он, ставя на пол тарелку с едой для Эсмеральды-Снежинки.
Тем не менее напряжение, повисшее в воздухе, так и не прошло во время ужина. Я, не переставая, подливала в свой стакан «шардонне», чтобы унять чувство вины.
После того, как мы убрали со стола, Чэнс сразу же удалился в свою комнату. На душе у меня было пусто и скверно. Может быть, я напугала его своими слезами? Я лежала на постели, тупо уставившись в потолок, который медленно кружился перед моими глазами. Опьянение придало мне излишнюю смелость, я встала и открыла дверь, соединяющую наши два номера.
Из ванной доносился шум воды, а козленок преданно ждал хозяина у закрытой двери. Я завалилась на кровать Чэнса и свернулась калачиком, уткнувшись в мягкую пуховую подушку. Чэнс, наконец, вышел из ванной и остолбенел, остановившись рядом с кроватью. На нем не было ничего, кроме белого полотенца вокруг бедер. Мокрые густые волосы были зачесаны назад. Капельки воды медленно катились по груди. Внезапно охваченная желанием, я облизала губы. Сердце просто рвалось из груди.
– Что это ты тут делаешь, Обри?
Я резко села на кровати.
– Ты не хочешь, чтобы я тут была?
Он на секунду закрыл глаза, а затем произнес:
– Обри, уже слишком поздно. Думаю, будет лучше, если ты пойдешь в свою комнату.
Что-то не похоже на него.
Сердце у меня упало. Крайняя степень унижения – и это еще мягко сказано – вот что я почувствовала в тот момент, когда произнесла, стараясь казаться равнодушной:
– Ой, хорошо. Ты прав, я просто не поняла, что уже так поздно.
Он стоял посреди комнаты, придерживая большими руками полотенце, такой высокий и мощный, что я почувствовала себя маленькой и ничтожной, проходя мимо него к двери.
Я вернулась в свою комнату, несчастная и одинокая, и всю ночь металась в постели, ворочаясь с боку на бок и размышляя, почему вдруг Чэнс так внезапно охладел ко мне. Он же сегодня неоднократно давал мне понять, что испытывает влечение. Мы, наконец, стали доверять друг другу. Мы так весело смеялись. Он даже сказал мне, что я красивая. Может быть, я все неправильно поняла? Может, он говорил все это лишь из вежливости? Вполне возможно, что он находил меня привлекательной, но на самом деле не хотел никаких прочных отношений. А может, его просто напугали мои слезы? Я просто отказывалась что-либо понимать. Одно было ясно – в конце нашего путешествия меня ждут лишь разочарование и боль разлуки.
Глава 7
На следующее утро, завтракая в кафе, мы оба чувствовали себя неловко, но не так, как предыдущей ночью в палатке, когда к смущению примешивалось приятное волнение. Я всю ночь терзалась болезненными фантазиями, и отчаяние из-за того, что он вчера фактически отверг меня, переросло в раздражение.
– Все в порядке, принцесса?
– Все просто замечательно. – Я старалась не смотреть ему в глаза, уставившись в окно и глотая кофе. Он был горьким… впрочем, как и мое настроение.
Чэнс откинулся на спинку диванчика, положив на нее руки.
– Возможно, я не специалист по части женской психологии, но я достаточно много знаю о женщинах, чтобы понять, что «все просто замечательно» означает «все просто дерьмово».
– Ну, значит, ты плохо меня знаешь. Когда я говорю «замечательно», это и значит «замечательно».
Чэнс проигнорировал мои слова и продолжал сеанс психоанализа:
– И скорость, с которой произносится слово «замечательно», прямо пропорциональна степени недовольства жизнью. – Чэнс сделал глоток кофе и подал кофейник мне. – А ты произнесла «замечательно» очень быстро.
Тут к нашему столу подошла официантка, и нам пришлось замолчать. Мы сидели, пристально глядя друг на друга.
– У вас все в порядке?
– Просто замечательно, – быстро ответила я. Это прозвучало так резко, что официантка отпрянула.
– Извините.
