Значительное число докладов конференции было впоследствии напечатано в шести выпусках Ученых записок МГУ, объединенных в специальную серию «Роль русской науки в развитии мировой науки и культуры»[146].

Июньская конференция 1944 г. оказалась пробным шаром в продвижении новой идеологической линии в области науки «на местах». Вслед за ней, с 9 по 21 декабря 1944 г., в МГУ состоялось еще более масштабное мероприятие – конференция «Современные проблемы науки». «Она является естественным продолжением научной сессии “О роли русской науки в развитии мировой науки и культуры”, состоявшейся 5–12 июня»[147], – писала университетская газета.

Чувствуя изменения политической конъюнктуры и явную актуальность вопроса для руководства страны, в конференции приняли участие ведущие проводники сталинской идеологии. Всего было заслушано 127 докладов, а на пленарных заседаниях выступили: начальник Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Г. Ф. Александров с докладом «100 лет марксистской философии», член ЦК ВКП(б) и главный редактор газеты «Правда» П. Н. Поспелов с докладом «И. В. Сталин и строительство партии», заместитель начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) М. Т. Иовчук с докладом «Философская и общественная наука СССР в борьбе за морально-политический разгром фашизма»[148].

Особенно стоит отметить тот факт, что на заключительном пленарном заседании 21 декабря с докладом «Свойства жидкого гелия» выступил академик П. Л. Капица[149], который лишь через год после этой конференции – 2 января 1946 г. – напишет Сталину свое, ставшее знаменитым, письмо об умалении роли отечественной науки.

Начало эпохи Жданова

После совещания историков Сталин в очередной раз оценил талант Жданова-идеолога, посчитав необходимым вернуть его на реальную работу в Секретариат ЦК, поближе к себе, и 4 января 1945 г. Политбюро ЦК провело распоряжение о переводе Жданова в Москву[150]. Присутствие Жданова в столице оказалось в тот момент еще и необходимостью: в декабре 1944 г. тяжело заболел главный идеолог партии А. С. Щербаков[151], и, кроме Жданова, в сталинском окружении не оказалось никого равновеликого, кому можно было доверить это важнейшее направление. В Ленинграде оставались выращенные Ждановым руководители, не понаслышке известные руководству страны, что давало возможность не беспокоиться за колыбель русской революции. Также важно учитывать личные отношения Сталина и Жданова: «Он больше всех любил Жданова»[152]; «Сталин Жданова больше всех ценил. Просто великолепно к Жданову относился»[153], – свидетельствует В. М. Молотов.

За первые месяцы 1945 г. Жданов уже занял главенствующее положение в аппарате ЦК, а возможный его конфликт с Щербаковым не состоялся: когда Щербаков, несколько восстановившись после инфаркта миокарда, выпросил у врачей разрешения приехать 9 мая из Барвихи в Кремль для празднования Победы, то не смог воздержаться от употребления спиртного и скончался на следующий день от «паралича сердца»[154].

Тем самым гордиев узел кремлевского закулисья Сталину в этот раз не потребовалось разрубать – он развязался сам собой, и Жданов без жертв оказался вторым человеком в партии, а возможный его конкурент Г. М. Маленков был слегка отодвинут в сторону[155].

Если говорить об окружении Сталина, как, впрочем, и любого политика подобного стиля правления, то определяющими качествами для сохранения доверия вождя являлись беспримерная личная преданность и четкое осознание своей второстепенной роли. Жданов для Сталина был именно таким человеком, причем между ними на протяжении долгих лет сохранялись действительно вполне дружеские отношения, что еще более подкреплялось умением Жданова работать инициативно, но оставаясь в русле неизреченных условий сталинского окружения. Началось это еще с 1930-х гг.

«Партия поддерживает все передовое и прогрессивное в советском искусстве ‹…›. Огромную помощь партии в этом оказывал один из активных деятелей ее А. А. Жданов. Будучи на руководящей советско-партийной работе, в первые после социалистической революции годы он большое внимание уделял привлечению на сторону советской власти передовой части старой русской интеллигенции, выдвижению и воспитанию своих, плоть от плоти народных, творческих работников.

Начиная с 30-х годов А. А. Жданов вел неослабную борьбу за торжество в советском искусстве метода социалистического реализма, ленинско-сталинского принципа партийности. Большое внимание он всегда уделял идейному росту и воспитанию деятелей советского искусства»[156].

Наиболее значительным вкладом Жданова в идеологическую работу была

«проникнутая коммунистической партийностью, пламенным советским патриотизмом речь на первом Всесоюзном съезде советских писателей в 1934 году. В ней заложена целая идейно-творческая программа, выдвигавшаяся партией большевиков перед советской литературой и искусством в период борьбы за победу социализма в СССР. ‹…› А. А. Жданов дал исчерпывающую характеристику особенностей социалистического реализма, раскрыл его превосходство над деградирующим буржуазным искусством. Речь его явилась блестящим образцом умения сочетать разработку важнейших эстетических проблем с постановкой и разъяснением насущных творческих задач»[157].

В этом выступлении, многократно ссылаясь на руководителя страны, Жданов ставит перед литературой такие же цели, какие стоят перед всем советским обществом. В нем говорит бывший руководитель сельскохозяйственного и планово-финансово-торгового отделов ЦК ВКП(б) – он воспринимает литературу как еще одну отрасль народного хозяйства. В 1934 г. Жданов еще совсем не идеолог, он только учится. Но, имея квалифицированного педагога и способности, он вскоре станет таковым.

«Успехи советской литературы обусловлены успехами социалистического строительства. Рост ее есть выражение успехов и достижений нашего социалистического строя. Наша литература является самой молодой из всех литератур всех народов и стран. Вместе с тем она является самой идейной, самой передовой и самой революционной литературой. Нет и никогда не было литературы, кроме литературы советской, которая организовывала бы трудящихся и угнетенных на борьбу за окончательное уничтожение всей и всяческой эксплуатации и ига наемного рабства ‹…›.

Такой передовой идейной революционной литературой могла стать и стала в действительности только советская литература – плоть от плоти и кость от кости нашего социалистического строительства. (Аплодисменты.)»[158]

Заканчивал свой доклад Жданов словами:

«Для советской литературы созданы все условия, чтобы она могла создать произведения, отвечающие требованиям культурно выросших масс. Ведь только наша литература имеет возможность быть так тесно связанной с читателями, со всей жизнью трудящихся, как это имеет место в Союзе Советских Социалистических Республик. Настоящий съезд является особенно показательным. Съезд готовили не только литераторы, съезд готовила вместе с ними вся страна. В этой подготовке ярко сказались та любовь и внимание, которыми окружают советских писателей партия, рабочие и колхозное крестьянство, та чуткость и вместе с тем та требовательность, которые проявляют рабочий класс и колхозники к советским литераторам. Только в нашей стране литература и писатель подняты на такую высоту.

Организуйте же работу вашего съезда и работу Союза советских писателей так, чтобы