не оставит следа.

Мне кажется, будто моих маяты и метаний

Не смогут забыть еще годы и даже века.

Но если господь меня любит, то жар мой и пламень

Пусть Лета затушит за мной, не оставив следа.

Я ухожу от многих обобщений

Я ухожу от многих обобщений,

Наверное, взрослею потихоньку.

Все меньше верю ценности прощений,

Все чаще чувствую усталость и тревогу.

Мечты сбываются все реже и бледнее,

И что-то никогда не совершится.

И очевиднее все то, что я умею,

И все, чему уже не научиться.

И все неплохо, и живет надежда,

И будущее близкое прозрачно.

Но снятся сны тактильные как прежде,

И листья по утрам росою плачут.

На каждого свой судия

На каждого судию находится судия.

Такой же как на тебя отыщется на меня.

И если их слушать всех, то правды не отыскать.

И стоит всего лишь жить, и может быть, стоит ждать.

У вольных и у рабов один и недолгий век.

И вольный суть божья тварь, и раб до конца человек.

А значит болит равно, а значит и смерть равна.

И будет свой судия на вольного и раба.

Небо болеет весенними острыми грозами…

Небо болеет весенними острыми грозами,

Будто бы кто-то с небес оглашает судьбу.

Все, что не рано всегда с ощущеньем "не поздно ли"?

Все, что не к радости с мутью "а вдруг на беду"?

Моется небо холодными крупными каплями,

Брызжа ветрами на серый тоскливый асфальт.

Все, что не вовремя дальше со вкусом "навряд ли мы"

Все, что не тишь превращается мысленно в гвалт.

Я утишаю себя фиолетовой тучей,

Майскими грозами, шумом рожденной листвы.

Я принимаю тебя, не родившимся лучшим,

Тем, что во мне преломилось под именем "ты".

И молчал, заслушавшись, человек

Перешептывались деревья под дождем.

Все о чем-то призрачном. О своем.

Щебетали птицы в рассвете дня,

Ничего от слышащих не тая.

Легкий ветер сказки далеких стран

Растерял на крышах и по углам.

Начинался день, время ткало век.

И молчал, заслушавшись, человек

А небо меняло цвета, не меняя значенья…

А небо меняло цвета, не меняя значенья.

И всем предлагало смотреть и в конце засмотреться.

И всем обещало разбить свое хрупкое сердце.

И всем говорило о пользе дождя и сомненья.

И небо ласкалось к земле, словно нежная кошка.

И ей обещало себя, не спеша отдаваться.

И небо стремилось землей обрестись и начаться,

Как будто всерьез и как будто опять понарошку.

Но небо держало меня на раскрытых ладонях.

И звезды дарило, и тихо шептало расплату.

Я знала себя, и тебя, и все то, что когда-то

Меня оборвет над землей и на небо уронит.

Люди проходят мимо

Люди проходят мимо, верно и незаметно,

Словно чечеткой мерной время лущит часы.

Кто ты, вчерашний спутник? Где же твои приветы?

Мне остаетсяпамять, мне остаются сны.

Люди проходят рядом, не задевая телом,

Не будоража душу, не занимая взгляд.

Вялое наблюденье стало привычным делом.

Без ожиданья встречи тянется бледный ряд.

Люди идут невнятно, плавно сливаясь в толпы,

Словно весной снежинки небо крошит в ручей.

Где же ты мой попутчик, что залетел осколком

И, пролетев навылет, сделал меня ничьей?

Из стихов вырастают…

Из стихов вырастают, как из башмаков и одежды,

Как из первой любви, как из честности, как из мечтаний.

Из стихов вырастают, пусть медленно, но неизбежно.

Повзрослев, мало пишут и редко запойно читают.

Из стихов вырастают, и я изросла потихоньку.

Стали строчек ряды констатацией вне ожиданья.

Жизнь своим чередом отпускает минуты спокойно,

И стихи отступают, склоняясь пред силой молчанья.

Временное

Еще не осень, только легкий запах

Невысыхающей земли и зябкость утра.

Еще не вечер, лишь чуть больше знаков

Грядущих сумерек в окошке поминутно.

Еще не возраст, но его предвестье

В растрепанной ветрами шевелюре.

И можно замереть легко на месте

И грезить, что мы время обманули.

Я проживаю дни

Я проживаю дни, где хлеб и чай,

Где утро больший дар, чем день и вечер.

Я проживаю тихую печаль

Исхода лета и с тобой невстречи.

Я проживаю недостаток слов,

Избыток снов и пустоту молчаний.

Я проживаю день с его основ,

С туманом утра, с хлебом. С изначальем.

У жизни нет начала и конца…

У жизни нет начала и конца.

Неощутимость их на боль похожа.

Ты говоришь мне что-то неспроста,

И без желания мой сон тревожишь.

Ты входишь в дом. Ты закрываешь дверь.

Ты затмеваешь все без разрешенья.

Ты остаешься в "здесь", в "на миг", в "теперь".

В неповторенности средь мира повторенья.

Ты притаишься сонной тишиной,

Неощутимостью на боль похожей.

Моей к твоей прижавшейся щекой.

И осязаньем памяти на коже.

Осмысляемое

Приходит "возраст" на кошачьих лапах -

Все меньше детства остается с нами.

Ты чаще платишь, забывая плакать,

А время мерится не днями, а годами.

Родители стареют незаметно,

Как солнце движется по линии заката.

Все больше безответного ответно.

Все чаще вместо "в будущем" "когда-то".

Все проще любится, все легче остываешь.

Все реже ждешь чудес, чуть меньше света.

Все чаще с ностальгией вспоминаешь,

Как в детстве пахла осень или лето.

И как-то привыкаешь жить на свете

Раскрашеном пастельными тонами,

Но ждут родители и подрастают дети,

Сравнимые с любыми чудесами.

Напьюсь до мутной темноты в глазах…

Напьюсь до мутной темноты в глазах,

До отупенья, до простых желаний.

И потону в другой, как в океане,

Чтобы опять тебя не видеть в снах.

Я наплету ей что-то о любви,

Об одиночестве, о красоте рассветов.

Любимая, опять жара и лето,

А значит осень где-то впереди.

И чтоб до листопада дотерпеть,

Дождаться рук и глаз твоих спокойных.

Я напиваюсь зло и непристойно,

Мечтая между делом умереть.

Но будет ночь, и будет