Вернувшись, она поставила ведро на место — туда, где оно стояло на её памяти, и стала разуваться, но появившаяся старушка отвлекла её, протянув несколько бумажек. Это были квитанции на оплату квартиры, Аня быстро прочитала адрес и имя владельца, пока хозяйка отвернулась. Там были только инициалы, но и этого хватило, чтобы вспомнить имя и отчество.

— Так чего ты одна? — Эльвира Васильевна стояла в маленьком коридорчике, ведущем на кухню.

— Поговорить нужно, вот и одна, — стала импровизировать Анечка.

— Чай готов, тебе горячий и без сахара, я помню, — свекровь улыбнулась и пошла на кухню.

Свет на кухне включён не был, но там и так было светло от слабой лампочки в вытяжке и подсветки огромного телевизора во всю стену. Ещё на кухне был маленький столик и холодильник, это Аню не удивило, как телевизор или огромное кресло хозяйки квартиры, в которое она и села, стоило только Ане появиться на кухне.

— Присаживайся, чай на плите, табуретка под столом, да ты и так всё знаешь. Ну что, опять поссорились? А я тебе говорила — мягче надо быть. Рассказывай, — и она замолкла.

Аня налила себе чаю, оттягивая время, чтобы собраться с мыслями, но, сев и сделав первый глоток, поняла, что ждать-то нечего, и начала свой рассказ. Как она проснулась и как ехала в автобусе, женщина, похоже, вообще прослушала, смотря телевизор, а когда Аня дошла до поезда, стала прислушиваться, часть с КПЗ повлияла на неё вообще странно — вероятная свекровь выключила звук и спросила о возрасте парня. Но всё равно чуть позже, когда Аня говорила про то, как шла к своим, моменте сквозном и по сути неважном, женщина остановила девушку и выдала свой вердикт.

— Я сейчас позвоню сыну, пускай сам разберётся со своей женой, я-то тебе чем помочь могу? — Аня пожала плечами. — Ну вот. А если чем могу, так говори. Не молчи до последнего, как обычно.

С этими словами она достала старенький мобильник и вышла в коридор. Но через несколько минут вернулась.

— Сын будет через час или полтора, так что можешь успеть ещё и поесть, у меня и макароны есть, и греча.

— Да, нет, спасибо, я у родителей поела.

— Брезгуешь, — женщина пристально посмотрела на девушку. — Хоть бутерброд себе сваргань, чего голый чай хлещешь, невкусно же.

Аня вымученно улыбнулась и положила сыр на хлеб, свекровь посмотрела, хмыкнула и села в своё кресло, сделав телевизор громче.

Спустя половину концерта мало разумных горе-комендантов по одному каналу и пародии на западный сериал по другому, раздался звонок в дверь.

— Ты кого-нибудь ждёшь?

— Нет, — с удивлением и лёгкой опаской ответила Аня.

— А сына моего? Муженёчка своего ненаглядного? — свекровь улыбнулась. — Иди открывай, девочка.

Аня вначале медленно встала из-за стола, потом быстрым шагом прошла по коридору и как можно мимолётнее открыла замки. Как только память подсказала, куда и что дёргать нужно, а что тянуть? Дверь открылась, и в полумраке стоял он, тот, в ком вся её жизнь, вся её любовь, последняя надежда и спасение, она дошла до конца — она его нашла.

Он вошёл, вплыл в прихожую, так казалось Ане, снял обувь и куртку. Еле-еле потянуло прелыми ногами, так, что Аня прослезилась.

— Это воры? — послышалось с кухни.

— Не дождётесь, — ответил Алексей и тихо, даже чуть грустно добавил. — Это насильники.

Аня присела на подвернувшийся стул и вытирала слёзы, в темноте Алексей не видел их, да и не рассматривал девушку, только краем сознания решил, что она очень красива, а может, это всё потому, что он видел в ней свою жену.

— А кто это? — Лёшин голос с кухни, неудачно замаскированный под шёпот.

— Красивая? — мать отвечала ему, издевательски пародируя его интонацию.

— Ну да, — сын улыбнулся. — Она на Аню похожа. Так чего звала-то, просила быстрее и важно. Что случилось?

— Да я не знаю, иди сам спроси. Ты такое всегда любил. И вообще, иди к себе в комнату.

— Мам, мне 40, какая комната? Что случилось?

— Иди, сына, у… — женщина запнулась. — Спроси, только ты здесь способен разобраться. А мне на пробежку надо, с вами на фитнес даже сходить нельзя. И носки смени, перед девушкой неудобно.

Пожилая женщина поспешно вышла из кухни и удалилась, Аня же, наоборот, вошла и села за стол, напротив любимого. Тянулось время, они смотрели друг на друга и не могли оторвать глаз, каждый думал о своём. «Как же она красива и молода, когда-то данным давно, больше чем полжизни назад, он влюбился в точно такую же…». «О Боги, я нашла его, почти его, пускай он стар, нет, он не дряхлый, просто возмужал, чуть полысел, и стала появляться седина, но это он, мой Дурашка, Кактус, не желающий бриться, Упрямец, Старая развалина, которая уже чуть ближе к этому…»

— Сколько тебе лет? — почти синхронно сказали оба, и возникло замешательство.

— Ладно, неприлично спрашивать возраст у дам. Давай так: рассказывай историю, а когда закончишь, я скажу, сколько мне лет. Хорошо?

Аня вздохнула и дёрнула плечами, вместо ответа она начала рассказ.

За окном совсем стемнело, Алексей слушал столь внимательно, что приготовленный впопыхах чай остыл, а хлеб на бутерброде ни разу не был укушен, иногда он задавал вопросы, и Анечка на них отвечала: на какие-то с радостью, а на другие — с неохотой, но, пообещав себе рассказать всё, отвечала на любые. Лёшу очень заинтересовал парень, с которым Аня была в КПЗ, а вот её приезд к родителям пропустил без должного внимания.

— …А потом пришёл ты, и вот мы сидим, — Аня умолкла и стала ждать реакции своего мужчины, она была уверена, что он её и больше ничей.

— Я обещал сказать, сколько лет мне, тебе, насколько я понял, 18, — Аня кивнула. — А мне 42, я женат, у нас с… тобой, то, что я женат на тебе, сомнений нет, вот только тебе 38, и у нас трое детей, — он полез в карман и достал огромный телефон, включил экран и протянул девушке. Там была фотография женщины, прямые золотого цвета волосы падали на лицо, чуть скрывая один из весёлых и озорных глаз, женщина улыбалась безукоризненной улыбкой, в ушах серьги под цвет волос с блестящими камнями, внизу, там, где была шея с ровным загаром, был кусочек шёлкового ворота, больше ничего видно не было.

— И зачем мне это? — Аня удивлённо спросила.

— Это ты, в смысле моя жена, фотографии несколько