перевозки рабов. В Конго и Анголе наблюдается та же картина. Соль, раковины каури и пальмовый текстиль, поступавшие в руки португальцев, компенсировали нехватку их товаров и служили для закупки пленников в разных частях побережья и в глубине материка.

Элемент подчинения и зависимости является ключевым для понимания сегодняшней африканской отсталости: ее корни лежат глубоко, в эре международной [доколониальной] торговли. Стоит также заметить, что существует ложная, или псевдоинтеграция, камуфлирующая зависимость. В настоящее время она проявляется в формировании зон свободной торговли в бывших колониях. Эти зоны созданы для проникновения транснациональных корпораций. А начиная с XV века, псевдоинтеграция проявлялась в форме такой сцепки африканских экономик на больших расстояниях вдоль побережья, которая бы способствовала движению потока пленников и слоновой кости из отдаленного района к какому-нибудь порту на берегу Атлантического или Индийского океана. К примеру, невольники перевозились из Конго через территорию современных Замбии и Малави в Мозамбик, где их забирали португальские, арабские или французские купцы. Это не было подлинной интеграцией хозяйственных систем африканских территорий. Подобная торговля свидетельствовала всего лишь о степени иностранного проникновения, при том подавляя местную торговлю. Западноафриканская торговля золотом не была уничтожена, но, выбитая с северных путей через Сахару, стала полностью зависеть от европейских купцов. В поясе саванн Западного Судана транссахарская торговля золотом питала одну из самых развитых политических зон всей Африки на протяжении пяти веков. Но Европе было удобнее получать золото на западном побережье, нежели через североафриканских посредников, и теперь остается лишь фантазировать, что могло бы произойти в Западном Судане, если бы там на протяжении XVII и XVIII веков происходил постепенный рост торговли золотом. Тем не менее, есть несколько аргументов и в пользу африканско-европейской торговли конкретно этим товаром. Производство золота включает в себя добычу и упорядоченную систему распределения внутри Африки. В основном благодаря ему, вплоть до XIX века на землях аканов и в частях Зимбабве и Мозамбика существовали процветающие социально-политические системы.

Некоторые выгоды имелись и от экспорта слоновой кости. Ее добыча в то или иное время становилась самой важной деятельностью некоторых восточноафриканских сообществ, иногда в сочетании с торговлей пленниками. Танзанийские ньямвези были самыми известными африканскими торговцами, создав себе репутацию благодаря перевозке товаров на сотни миль между озером Танганьика и Индийским океаном. Когда ньямвези переключили внимание на импорт слоновой кости, это привело к некоторым позитивным изменениям, таким как увеличение объемов торговли с соседями мотыгами, продуктами питания и солью.

Однако слоновая кость – такой актив, который быстро исчерпывается в любом регионе, и борьба за обеспечение новых поставок могла привести к жестокости, сравнимой с той, что имела место в ходе добычи невольников. Кроме того, главный недостаток торговли костью заключался в том, что потребность в ней не вырастала непосредственно из местных нужд и местного производства. Столь огромное количество этого продукта не требовалось ни одному обществу внутри Африки, и ни одно из них не обращалось к охоте на слонов и добыче кости в больших масштабах до формирования спроса из Европы и Азии. Любое африканское общество, всерьез бравшееся за экспорт кости, должно было реструктурировать свою экономику, чтобы сделать эту торговлю более успешной. Это, в свою очередь, вело к чрезмерной и неоправданной зависимости от заокеанских рынков и внешней экономики. Рост объемов торговли и появление некоторых положительных побочных эффектов были возможны, но терялась способность достигнуть экономической независимости и самоподдерживающегося социального прогресса. Ко всему прочему, все время нужно помнить о диалектической противоположности африканской торговли, а именно о существовании производства в Европе или в Америке под европейским контролем. Немногие общественно значимые побочные результаты охоты на слонов были крупицами по сравнению с прибылями, технологиями и навыками производства Европы. В таких обстоятельствах разрыв между Африкой и Европой постоянно увеличивался, и только принимая это во внимание мы можем подходить к проблеме развитости и отсталости.

Глава IV

Колониализм и проникновение капитализма в африку

В данной главе рассматривается процесс проникновения капитализма в Африку и связанное с ним включение африканской экономики в мировую капиталистическую систему. Для того чтобы избежать в дальнейшем повторов, анализ связанных с этим вопросов будет ограничен лишь самыми общими замечаниями по поводу основных тенденций развития указанного процесса; детальное же его исследование неизбежно предполагает обсуждение характерных особенностей колониальной экономики, что является предметом следующей главы.

В первую очередь чрезвычайно важно правильно понимать процесс проникновения капитализма в африканскую экономику, поскольку этот процесс часто смешивают с его последствиями. В частности, он отождествляется с экономическим господством и подчинением. Экономически африканские страны всегда занимали подчиненное положение, но последнее было обусловлено особой формой включения экономики этих стран в мировую систему капиталистического хозяйствования. То же самое относится и к такому явлению, как зависимость. Зависимость африканской экономики представляется результатом особого характера ее включения в мировое капиталистическое хозяйство, а не сутью самого процесса этого включения. Отличительной чертой рассматриваемого процесса и является то, что благодаря ему африканская экономика оказалась органически «присоединенной» к экономической системе капитализма. Этот процесс был вызван колониализмом, но нельзя утверждать, что он служит неизбежным следствием колониализма; он выступает лишь как специфическая форма насаждения колониализма в Африке. Какова же была специфическая форма насаждения колониализма и каким образом она вызвала процесс такого включения? Отвечая на этот вопрос, мы выделим три проблемы: во-первых, развитие системы денежных отношений («монетаризацию» экономики), во-вторых, империалистический характер колониальной торговли и, наконец, в-третьих, осуществление странами-метрополиями инвестиций в Африке и влияние этих стран на развитие инфраструктуры в колониях.

Развитие денежных отношений

Экономика, которая характеризуется неразвитыми денежными отношениями, не может быть по-настоящему «включена» в экономическую систему капитализма. «Монетаризация» докапиталистической экономики, таким образом, служит необходимым условием ее включенности в мировое капиталистическое хозяйство. Нам известно, что капиталистический способ производства обладает способностью проникать в производственные процессы и подчинять их себе. Подчинение производства капиталу означает, что производство сводится к выпуску товаров, или, что то же самое, производство начинает осуществляться с целью обмена. Этот процесс, который может быть охарактеризован как всеобщее распространение товарно-денежных отношений, требует универсального средства обмена – денег.

Зачаточные элементы рыночной экономики, в частности, деньги, существовали в Африке задолго до ее колонизации. Среди средств обмена, использовавшихся в доколониальной Африке, были золотые динары или миткали, золотой песок, одежда, медные стержни, железо, раковины каури и манильская пенька. Существуют определенные разногласия по поводу точного определения характера и роли этих ранних средств обмена. Некоторые авторы рассматривают их как деньги в весьма ограниченном смысле, поскольку они часто использовались лишь для определенных форм обмена в отдельных местностях. Другие утверждают, что