— За что я вас, русских люблю, — сказал Юджин, — что вы из всякого простого вопроса готовы сделать сложный философский в любую секунду. А потом ещё и спор по нему затеять. Желательно, под водку.

— Ага, — согласился Быковский. — Есть в нас такая фигня. Водки нет, а фигня есть.

Мы добрались до Цейсана за пятьдесят восемь земных часов.

Связь с Ксарией установили задолго до этого — сразу после того, как взяли курс на планету, и поддерживали её во время всего полёта.

Как и связь с Гарадом.

Раньше я думал, что гарадцы гораздо менее землян склонны к экзальтации по каким бы то ни было новостным поводам.

Оказалось, я плохо знал своих соотечественников.

Наше возвращение произвело фурор.

Видимо, сказался эффект «чудесного спасения», когда большинство было уверено в гибели первого в истории межзвёздного корабля и его экипажа, а оказалось, что и корабль уцелел, и экипаж вместе с членами экспедиции выжил.

Да, трое погибли, очень-очень жаль, но большинство всё-таки выжило.

Сенсация, в особенности, если она носит позитивный характер, всегда даёт людям дополнительную энергию, желание жить и работать. Делает их счастливыми, наконец.

Кто не любит быть счастливым? Нет таких.

Вот и получается, что источником счастья для миллиардов гарадцев послужили мы, трое землян, вернувших домой «Горное эхо» и его экипаж. То, что один из этих землян, по сути, является гарадцем, только добавило интриги.

Интриги с привкусом тайны.

Причём тайны, разгадать которую не представляется возможным.

Потому что даже ушедшая далеко вперёд по сравнению с земной гарадская наука не могла предложить ни единой хотя бы относительно приемлемой гипотезы, которая бы объясняла факт переноса сознания погибшего инженера-пилота Кемрара Гели с планеты Гарад в тело тринадцатилетнего земного мальчишки Сергея Ермолова. Тоже, как выясняется, погибшего.

Не говоря уже о том, что найдена, наконец, прародина гарадцев, которую они потеряли в незапамятные времена!

А вместе с родиной — кровные родственники. Братья и сёстры. Люди. Такие же, как сами силгурды.

Так что нас встречали с той же искренней радостью, с которой встречали первого космонавта Земли Юрия Алексеевича Гагарина.

Или первого космонавта Гарада Сентана Ирма.

Или тех, кто вернулся победителем с полей Второй мировой войны на Земле и Последней Войны на Гараде.

Планетолёт с пафосным и гордым названием «Звезда Цейсана» пристыковался к «Горному эху» мягко и даже нежно.

Мы видели на главном обзорном экране, как он приближается, сверкая носовыми огнями: красный-зелёный, красный-зелёный, красный-зелёный — серебристая птица с вынесенными на кронштейнах, напоминающих короткие крылья, маневровыми двигателями и каплевидной рубкой, утыканной антеннами сенсоров.

Под ним и под нами простирался Цейсан.

Знакомый вид для меня, незнакомый и удивительный для моих товарищей.

Красно-бурые «марсианские» равнины, исчерченные высохшими руслами рек, среди которых там и сям поблёскивали настоящие, живые реки, полные воды.

Пики гор, отбрасывающие чёрные тени на песок, словно обрызганный красной и зелёной краской в местах скопления оксида железа или оксида хрома (два самых распространённых минерала на Цейсане).

Завораживающий ритмичный узор разноцветных барханов — коричневых, светло-жёлтых, оранжевых, красных, зеленоватых.

Тёмно-зелёные пятна новых рукотворных оазисов и редкие фиолетовые — остатков реликтовых лесов, произраставших на Цейсане ещё до нашего появления на планете.

Голубоватые — озёр.

Первое (оно же последнее и пока единственное) море Цейсана с оптимистичным названием Море Радости с разноцветной геометрической россыпью пирамидок, кубиков, прямых линий и полусфер — Ксария, столица планеты.

Вот, наконец, слабый толчок, после которого ДЖЕДО сообщил:

— Есть касание и стыковка!

— Надо же, — заметил я. — Молодцы. Не думал, что «Звезда» до сих пор летает. Она была старой уже в те времена, когда я только поступил на первый курс Космической академии. Хотя выглядит неплохо, следует признать.

— Её модернизировали недавно, — сообщил ДЖЕДО.- Поменяли реактор, обшивку частично заменили, внутреннее оборудование, ИИ на нём последнего поколения. Как новенький стал.

Люблю невесомость.

Знаю, что не всем она нравится, а я чувствую себя в ней, как рыба в воде. Главное — не делать резких движений.

Мы добрались до аварийного входа, цепляясь за леера, расположенные по стенам и потолку как раз для подобных случаев.

Помнится, одно время рассматривался вариант с использованием специальных магнитных полос на полу и намагниченной же обуви, но потом от этой мысли отказались — проще перенастроить гравигенераторы или летать по кораблю, вот как мы сейчас.

Правда, на время невесомости робот ДЖЕДО становился беспомощным, а посему торчал, надёжно зафиксированный, в своей зарядной нише, но ничего — не всё же ждать, когда тебе драво принесут, иногда можно и самому за собой поухаживать.

Тем паче, что драво в невесомости теряет свой неповторимый вкус — лучше пить обычную воду, сок или специальный энергетик, если уж совсем устал.

Так что гравигенрераторы перенастраивать не стали.

Не потому, что это сложно или долго, а, скорее, по традиции. Космолётчики и вообще все, кто попадает в космос, должны время от времени испытывать невесомость, знать, что это такое и даже привыкать к ней. Это как с умением гарадских художников рисовать руками на бумаге, а архитекторов — чертить.

Да, есть компьютеры и специальные программы, с помощью которых можно нарисовать и начертить всё, что угодно быстрее и удобнее. Но рисовать и чертить руками всё равно нужно уметь.

— Входим в шлюз, — сообщила группа спасателей по радиосвязи.

— Принято.

Едва слышно зашипели воздуховоды.

Мигнули светодиоды датчиков.

Дверь аварийного входа ушла в сторону, и в коридор профессионально вплыли трое в стандартных гарадских скафандрах для ВКД.

— Добро пожаловать на борт «Горного эха», — произнёс Быковский, и ДЖЕДО тут же перевёл его слова. — Я — временно исполняющий обязанности командира корабля Валерий Быковский. Землянин. Это пилот Юджин Сернан и пилот-стажёр Сергей Ермолов. Он же ваш соотечественник инженер-пилот Кемрар Гели.

— Хай, — поднял руку Юджин, другой предусмотрительно цепляясь за леер.

— Здравствуйте, — сказал я по-гарадски.

— Здравствуйте. Рады вас видеть, — ответил высокий силгурд. Его лица, как и лица его товарищей были неразличимы за поляризованнымищитками шлемов. — Старший аварийной группы Энсул Хроби. Со мной врач Румана Дарадо и мой помощник, техник Тциар Эрду (двое силгудов, в одном из которых по росту и более изящным обводам скафандра угадывалась женщина, кивнули шлемами). Где тут у вас можно разоблачиться?

— Прямо здесь оставляйте скафандры, — сказал я. — Вот, в свободных нишах.

Гарадский скафандр для ВКД одновременно и проще и