– Успокойтесь. Мне было необходимо, чтобы вы выполнили первую часть – сожгли руку, чтобы яд не пошёл дальше. Если бы я попросил вас только об этом, вы бы не согласились. Вы бы не захотели оставлять меня калекой. И попытались бы позвать на помощь Рюка или кого-то ещё из магистров.

– Но Рюк бы сделал всё лучше! Он бы наверняка знал как!

– Я доверяю не Рюку, а вам. В магическом мире доверие – это очень ценный товар.

– Вы доверяете мне после того, что я натворила в доме у Знута?

– А что вы натворили?

– Не ушла по вашему приказу с остальными учениками, устроила пожар…

– Вы допустили лишь одну ошибку – начали задавать вопросы при посторонних. Всё остальное – мелкие оплошности. И скажите, Дная, когда вы лечили меня, ничего странного не произошло?

– Нет, ничего. А что должно было произойти?

Рэут улыбнулся и шепнул:

– Может, будет лучше, если вы никогда не узнаете.

В назначенное время в доме Рэута, как обычно, собрались ученики. Всем хотелось узнать подробности произошедшего в доме Знута. Обратиться к магистру они не смели. А я упрямо молчала. Впрочем, Рэут дал нам всего лишь пару минут на общение. Он сурово посмотрел на нас и сухо произнёс:

– Сегодня мы снова идём в город.

Ученики зашумели.

– Не волнуйтесь, охоты не будет, мы отправляемся к нищим.

Глава 5

Сила нищих

Бедняцкие кварталы находились за пределами Великого города. Они лепились вдоль городской стены муравейником жалких хижин, собранных из отбросов Великого города. Здесь жили те, кто пришёл в столицу Королевства Снежных драконов за счастьем, славой и деньгами, но в итоге лишился даже того немногого, что имел. Великий город был безжалостен к неудачникам. Нищета этого места поразила меня своей безысходностью.

– Зачем мы здесь? – спросил Дарун.

– Будем помогать, – неожиданно для всех сказал Рэут.

– Помогать? – возмутился самый старший из учеников. – Тратить силу на это отребье?

– Сколько вам лет, Леон? – спросил его магистр.

– Уж не меньше, чем вам.

Рэут усмехнулся:

– Тогда скажите, сколько раз вы пытались пройти Испытание?

– Десять. – Старик насупился.

– На самом деле не менее двадцати, верно? – спросил Рэут.

Ответом была лишь тишина, подтверждающая догадку магистра.

– И в этот раз не пройдёте, – сказал Рэут жёстко.

– Почему?

– Потому что так ничего и не поняли. Нельзя получить что-то, не отдавая. Это сложно понять, это нужно прочувствовать. Это первая причина, по которой мы здесь. А вторая – мы повстречаем в этом месте вещи страшнее любых чудовищ. То, что творит с людьми нищета, не сделает ни один монстр на свете. Пойдёмте, я научу вас бороться со страхами. Это вам очень пригодится на Испытании. Кто тут был хоть однажды, поймёт, о чём я говорю.

Рэут оказался прав. То, с чем мы столкнулись в покосившихся хижинах бедняков, было страшнее чудовищ. И я была к этому не готова. Грязь, голодные дети, на головах которых копошились армии вшей, болезни, раздутые от глистов животы. Было страшно просто стоять рядом, не то что прикасаться. Мне показалось, что у меня на голове тоже закопошились маленькие кусачие существа. Хотелось бежать отсюда и скорее помыться.

– Смотрите, Дная, – шепнул мне Рэут, – вскоре вам придётся проситься на ночлег к таким вот, как они, и брать из их рук нищенский ужин, возможно тем самым отправляя таких же вот детей спать голодными. Чем вы им заплатите? Сказками? Фейерверком?

Так оно и было. Прежде я никогда не задумывалась об этом. Жизнь бродячего мага представлялась мне чередой приключений, захватывающим путешествием. Ведь они сами так рассказывали об этом. И я безоговорочно верила сказке. А сейчас Рэут ткнул меня носом в правду. И эта правда пришлась мне не по вкусу.

– Вот оно – самое настоящее Проклятие Пути, – сказал мне магистр.

К моим ногам подполз ребёнок; его рваная рубашка, промокшая от мочи, была цвета земли. От малыша воняло, мне хотелось отпихнуть его ногой и убежать.

– Ну что, насмотрелись? – спросил Рэут учеников. – Теперь вы можете выбрать – остаться здесь или уйти. Помогать, не рассчитывая на награду, кроме той, что посылают боги добрым людям, или уйти и сохранить силу, как подобает настоящему магу.

Все молчали.

– Давайте просто дадим им денег, – предложил кто-то.

– Все с этим согласны?

– Это ничего не изменит, – вдруг сказала я. – Сделает только хуже.

– Она права, – кивнул Рэут. – Как думаете, почему Безликие выступают против милостыни?

– Безликие нам не указ! – плюнул на землю Леон.

– Скажите это им в лицо, – посоветовал Дарун.

Старик побледнел. Да, маги презирали Безликих, но выступить открыто против Служивших Пустоте не решился бы никто. И всё больше простых людей предпочитали обращаться к Безликим, а не к магам.

– Так почему Безликие выступают против милостыни? – снова спросил Рэут.

– Она ничего не меняет, – ответила я, понимая, что никто более не решится на это, – лишь порождает гордыню дающего, унижая берущего.

– Верно, но не только. Нищий не просто берёт подачку, он продаёт за неё свою гордость, самоуважение. А человек без гордости никогда не встанет с колен. Мы здесь, чтобы вернуть этим людям веру, что они что-то ещё значат, что-то ещё могут сами.

– Говорит как Безликий, – шепнул Леон с презрением.

– Так что оставайтесь и помогайте либо уходите. Не бойтесь, – улыбнулся Рэут, – наказания для тех, кто сейчас вернётся в город, не последует.

Я смотрела на ребёнка, который слюнявил мой ботинок: видимо, ему понравилась эта красивая забавная вещица. И порадовалась, что я купила себе самые высокие ботинки из тех, что были. Я размышляла, что делать дальше. Очень хотелось сбежать и никогда сюда не возвращаться. Некоторые из учеников так и сделали – молча развернулись и пошли прочь.

– Ну а вы, Дная? Я же вижу по вашему лицу, что вам хочется очутиться как можно дальше отсюда, – улыбнулся Рэут. – Бегите! Вы свободны. Представляю, каково находиться благородному в таком месте.

– Я остаюсь, – голос мой дрогнул.

Подскочила какая-то женщина и подхватила ребёнка на руки, оторвав от моей обуви. Она поклонилась чуть не до земли Рэуту и поспешила прочь.

– Рэута называют главным магом нищих, – тихо сказал мне Дарун, – не знала?

Я отрицательно замотала головой.

Из всех учеников в трущобах с Рэутом остались только я, Дарун и тринадцатилетний мальчик. Тот, казалось, не замечал ни мерзкой вони, ни грязи.

– Я вырос в таком же месте, – пояснил он нам.

– Маги, как правило, не бывают бедными, – удивлённо вскинул брови Дарун.

– Магом был мой отец, он погиб, когда мне было всего три