Шрифт:
Закладка:
Мишле цитирует ее слова о том, что она приехала в Париж с намерением схватить короля; 111 Но Сен-Симон сообщает, что когда она увидела, что ускоряет королевский пульс, она умоляла мужа немедленно отвезти ее обратно в Пуату. 112 Он отказался, уверенный в своей власти над нею и любящий ореол двора. Однажды ночью в Компьене она легла спать в комнате, обычно отведенной королю. Некоторое время он пытался спать в соседней комнате; ему было трудно; в конце концов он завладел ее комнатой и ее (1667). Маркиз, узнав об этом, надел одеяние вдовца, задрапировал свою карету в черное и украсил ее углы рогами. Людовик собственной рукой написал акт о разводе маркиза с маркизой, послал ему 100 000 экю и велел покинуть Париж. Придворные, совершенно лишенные морали, улыбались.
В течение семнадцати лет мадам де Монтеспан была хозяйкой королевской постели. Она дала Людовику то, чего не мог дать ему Ла Вальер, — умный разговор и стимулирующую живость. Она хвасталась, что она и скука никогда не могут быть в одном месте в одно и то же время; так оно и было. Она родила королю шестерых детей. Он любил их и был благодарен ей; но не мог устоять перед возможностью время от времени переспать с мадам де Субиз или юной мадемуазель де Скоррайль де Руссиль, которую он сделал герцогиней де Фонтанж. Подобные отклонения заставляли госпожу де Монтеспан обращаться к колдуньям за волшебными снадобьями или другими средствами, чтобы сохранить любовь короля; но история о том, что она планировала отравить его или своих соперниц, скорее всего, была легендой, распространенной ее врагами. 113
Дети стали ее погибелью. Ей нужен был кто-то, кто позаботился бы о них; мадам Скаррон порекомендовали, и она была помолвлена; Людовик, часто навещая свой выводок, заметил, что гувернантка была красива. Мадам Скаррон, урожденная Франсуаза д'Обинье, была внучкой Теодора Агриппы д'Обинье, гугенотского помощника Генриха IV. Она родилась в тюрьме Ниорта в Пуату, где ее отец отбывал одно из многочисленных наказаний за различные преступления, и была крещена как католичка, а воспитывалась среди беспорядка и бедности разделенной семьи. Некоторые протестанты сжалились над ней, накормили ее и так укрепили в реформатской вере, что она отвернулась от католических алтарей. Когда ей было девять лет, родители увезли ее на Мартинику, где она чуть не умерла под суровым натиском матери. Отец умер через год (1645), и вдова с тремя детьми вернулась во Францию. В 1649 году четырнадцатилетняя Франсуаза, снова католичка, была помещена в монастырь и зарабатывала себе на хлеб рутинной работой. Вероятно, мы никогда бы не услышали о ней, если бы она не вышла замуж за Поля Скаррона.
Он был известным писателем, блестящим остроумцем, почти полным калекой, ужасно деформированным. Сын известного адвоката, он рассчитывал на успешную карьеру, но его овдовевший отец женился снова, новая жена отвергла Поля, отец отправил его на пенсию, которой хватало лишь на то, чтобы развлекать Марион Делорм и других ночных дам. Он заразился сифилисом, сдался шарлатану и принимал сильные лекарства, которые разрушали его нервную систему. В конце концов его парализовало настолько, что он не мог пошевелить ничем, кроме рук. Он описал себя:
Читатель… Я собираюсь рассказать тебе как можно подробнее о том, что я из себя представляю. Моя фигура была хорошо сложена, хотя и невелика. Мой недуг укоротил ее на добрый фут. Моя голова довольно велика для моего тела. Лицо у меня полное, а тело — скелетное. Зрение у меня довольно хорошее, но мои глаза выступают, и один из них ниже другого. Мои ноги и бедра образовали сначала тупой, затем прямой и, наконец, острый угол; бедра и туловище образуют еще один; со склоненной на живот головой я неплохо напоминаю букву Z. Мои руки уменьшились так же, как и ноги, а пальцы — так же, как и руки. Короче говоря, я — конденсат человеческих страданий. 114
Он утешал свои страдания, сочиняя пикарески «Роман-комик» (1649), имевшие значительный успех, и ставя фарсы, уморительные по своему юмору и скандальные по своему остроумию. Париж чествовал его за то, что он сохранял веселость во время страданий; Мазарин и Анна Австрийская давали ему пенсии, которых он лишился, поддержав Фронду. Он много зарабатывал, еще больше тратил и постоянно влезал в долги. Опираясь на ящик, из которого высовывались его голова и руки, он с изюминкой и эрудицией председательствовал в одном из знаменитых парижских салонов. Когда его долги умножились, он заставил своих гостей платить за ужин. Но они все равно приходили.
Кто мог выйти замуж за такого человека? В 1652 году шестнадцатилетняя Франсуаза д'Обинье жила со скупой родственницей, которая так не любила ее содержать, что решила отправить Франсуазу обратно в монастырь. Друг представил девушку Скаррону, который принял ее с болезненной милостью. Он предложил ей оплатить питание и проживание в монастыре, освободив ее от принятия обетов; она отказалась. В конце концов он предложил ей выйти замуж, дав понять, что не может претендовать на права мужа. Она приняла его, служила ему сиделкой и секретарем, а также играла роль хозяйки в его салоне, делая вид, что не слышит двусмысленных намеков гостей. Когда она присоединялась к разговору, они удивлялись ее уму. Она придавала собраниям Скаррона респектабельность, достаточную для того, чтобы привлечь госпожу де Скюдери, а иногда и госпожу де Севинье; Нинон, Грамон и Сент-Эвремон уже были ее завсегдатаями. В письмах Нинон есть намек на то, что госпожа Скаррон смягчила этот бесполый брак связью; но Нинон также сообщала, что она «была добродетельна от слабоумия. Я хотела ее вылечить, но она слишком сильно боялась Бога». 115 О ее преданности Скаррону говорил Париж, который бессознательно жаждал примеров порядочности. По мере того как усиливался паралич, даже его пальцы неподвижно застыли; он не мог перевернуть страницу или
