Глава 13

Наутро, когда Гуров явился в кабинет, там уже грозовой тучей маячил мрачный Крячко.

— Я так понимаю, Лева, ты тоже не горишь желанием презентовать наш план.

— Нет, не имею ни малейшего, — признал Гуров.

— А ты почему?

— Потому что как на заказ вскрылись новые обстоятельства, точнее, ряд фактов, добавляющих перцу той местности. Смущает меня, видишь ли, концентрация в тамошних краях разнообразных достопримечательностей, которые вряд ли могут пропустить все уверенные в своем праве командовать вселенной.

— Неужто?

— Да. И отмахиваться от этого просто нелепо.

— Просвети, сделай милость.

Гуров глянул на запястье: что ж, до аудиенции у руководства еще есть пара часов.

…Спустя четверть же часа Крячко откинулся на спинку кресла, прикрыл ладонью глаза:

— Лева, пощади. Я ослеп от блеска перспектив.

— И поглупел?

— Нет, это чуть позже проявится, — пообещал Станислав. — Эх, Лева, Лева, ну скажи на милость: чего мы тут дурью маемся, бегаем, мозгом шевелим, или у кого что имеется. А всего-то надобно в нужное место в положенное время полить водички на волчий камень и на бесову осину трусельковую резиночку навязать.

— Не огорчайся, еще не поздно, — утешил коллега.

— Спасибо. Между прочим, давай наконец выясним, в чьей собственности ныне находится эта турбаза. Кто счастливчик, обладающий этим форпостом прямо у райских врат исполнения всех желаний?

— Давай посмотрим.

Потратив битый час, не выяснили ровным счетом ничего: данные собственника оказались скрыты.

— Нет, что-то да выяснили, — заметил Станислав. — Если данных нет, стало быть, владелец — персона частная. Можно запрос оформить в Росреестр, они сдадут…

Как раз когда Станислав подошел к двери, в нее деликатно, негромко постучали. Полковник открыл дверь, на пороге показался не кто иной, как Александр Профессор Радаев.

— Не дождались меня, — искренне огорчился Гуров, указывая на стул, — прошу вас.

— Спасибо, — чуть удивленно отозвался посетитель, присаживаясь. — Вы меня ждали? Я подозревал, что у наших сыщиков с дедукцией отменно, но чтобы до такой степени…

— Раз вы оба так жаждали встречи, то не буду вам мешать. — И Станислав удалился, чуть раздосадованный, — это и понятно, кому приятно, набегавшись по свидетелям, вдруг увидеть, что единственный недопрошенный фигурант, оказывается, сам в состоянии прийти в твой личный кабинет.

Гуров разглядывал посетителя. В целом все ожидаемо. Молод, хотя и щетина нешуточная, и складки носогубные прорезаны глубоко, жестко, не по возрасту. Длинные темные волосы забраны в хвост. В одежде, опрятной, нарочито скромной, ни ниточки отечественной нет — по крайней мере, из того, что на виду. По-своему, на любительницу, хорош, в любом случае обаятелен до чертиков, особенно улыбка, открытая, щербатая, простецкая — точь-в-точь такая, какая должна быть у человека с неоднократными сотрясениями мозга.

«А вот глазки-то подкачали. Светлые с черной точкой, небольшие, неширокие, внимательные. Чуть потеряет бдительность, сбросит маску рубахи-парня — и нá тебе, нет в них ни капли простодушия, зато видится насмешливость и, пожалуй… злоба. Так и есть. Злющие глазища, волчьи».

— Не будете спрашивать, как я сюда попал? — спросил Радаев, который, изучив хозяина кабинета, тоже явно успокоился, поскольку увидел ожидаемое.

Гуров пожал плечами:

— Да как все, с заднего крыльца за автограф.

— Верно. Я узнал, что по Лериному делу новые следователи, старые не тянут, вот решил сам наведаться.

— Сказочно, — признал Гуров, — вы просто образцово-показательный фигурант.

— Фигурант, — утвердительно повторил Радаев, чуть щурясь, — не свидетель, нет?

— Послушайте, я лично вас не вызывал, дело мне официально — пока, по крайней мере, не передано, — и самое правильное в данной ситуации — указать вам на дверь…

— Это никогда не поздно, успеется, — заметил тот. — Ладно, не буду отрывать вас от дел. Звоните, если понадоблюсь.

И, встав, отправился было к двери, но Гуров остановил:

— Радаев, я вас пока не отпускал.

— Так вы меня и не задерживали.

— Присядьте, я хочу кое-что уточнить у вас.

— Вы же сами сказали, что не вы ведете дело.

— Не корчите из себя обиженную девочку с бородой, — посоветовал сыщик мягко, — не идет вам.

«О, задело, — с удовлетворением зафиксировал он реакцию, правда, довольно скудную, — хотя молодец, конечно, выдержка неплохая. А что, если в лоб? Куда он денется-то…»

— Скажите лучше, почему вы так поспешно стали решать вопрос с управлением вашим общим бизнесом, да еще таким некрасивым способом?

И снова очко в пользу спортсмена, никаких корчей на тему: ах, откуда знаете, да в чем вы меня подозреваете. Напротив, ответ последовал краткий и по сути:

— Тут не до сантиментов, знаете ли, и способ самый обыкновенный. Хоккейный клуб принадлежит мне, я его выкупил, спас от банкротства, нашел инвесторов, решил вопросы с долгами. И стоило мне отъехать… объективно, ради общей пользы, как она, Валерия, не просто прихватила все необходимые документы, бухгалтерию, электронную подпись, но и изъяла со счетов общества немалую сумму, не поставив в известность меня, второго собственника.

— Она учредитель.

— Она соучредитель. Я лично уверен, что она нарочно это сделала, чтобы мне напакостить. Вы поймите… — Он подался вперед, упер локти о стол, раскрыл большие ладони. — Тут то же, что и в семье, все общее. Но одно дело, когда супруга, не спросясь, прибирает у вас из портмоне сотенку-другую на когти-ресницы, и совсем другое — когда теперь возникает вопрос о том, как разбираться с кредиторами, как людям зарплату платить, аренду.

— Ладно, ладно. Вы правы, считайте меня своим союзником. Давайте все-таки к сути. Вы зачем сюда заявились?

— Желаю помочь следствию.

— Почему же только сейчас?

Радаев снова откинулся на спинку кресла, заметно успокоившись, смотрел прямо, чуть улыбаясь.

«Странно он себя ведет, чрезмерно спокойно, уверенно, никакого трепета перед следаком не испытывает. То ли в самом деле невиновен, то ли, напротив, виноват во всем и полагает, что очень хорошо спрятал все концы».

— Потому что, во‐первых, я только сейчас получил эти данные, во‐вторых, уж прошу прощения, напрямик выскажусь, предыдущие сыскари не горели желанием копать и докапываться…

— Послушайте, — прервал Лев Иванович, решив, что пришла пора для разведки боем, — а почему вы лишь под подпиской, не в предвариловке?

И на этот раз расчет оправдался: в некрупных прицельных глазках явно промелькнуло искреннее разочарование, мол, и этот следачок того, не блещет.

«Давай, давай, милый, разочаровывайся далее. Перед тобой — полный идиот, старый, замшелый полкаш, которому ни до чего дела нет».

Уже вольготно откинувшись в кресле, Радаев сплел в коврик мосластые пальцы и ответил, чуть растягивая слова:

— Под подпиской я потому, что никуда деваться не собираюсь. А не в предвариловке я потому, что ваши коллеги сочли, что раз уж я