а этот приходил, очень уж хотелось ему на просторы здешние полюбоваться. Понравился он мне, позвала я его в гости, накормила досыта, сводила в баню, покатала на лодке по реке, и он мне добром отплатил – нарисовал меня у горы, перед входом в подземелья Маналы. – Старуха шагнула в сторону и показала на темную расщелину за своей спиной. – Вот отсюда он приходил, мой храбрец! Трудным был его путь, все силы у него отнимал. Бывало, доводилось мне этого героя травами целебными отпаивать да мазями натирать. Смелый был человек, говорю тебе! Не каждый дерзнет спуститься в нижние пределы мира и пройти берегом черной Туонелы, что течет по страшным урочищам Маналы. Но и этот храбрец дрогнул, когда увидел, что картина его ожила – и я на ней ожила тоже. Замазал он меня серой краской, сровнял с горным склоном. Думал, это меня остановит! – Ведьма визгливо хихикнула, сверкнули под космами ее злые глаза. – Глупый был человек! С тех пор я могу, когда вздумается, посмотреть на мир, откуда он был родом, и, бывает, люди из этого мира тоже видят меня.

– Как интересно! – Божена разволновалась. Неужели переход в потусторонний мир найден? – Скажи, дорогая Лоухи, а выйти, выйти из картины ты можешь? – спросила она с надеждой, но собеседница ее разочаровала.

– Художником тот герой был талантливым, но не настолько!

– А сам-то он как к тебе попадал?

– Говорю же, через нижний мир ходил!

– Но он же… он не в виде призрака был? Ты говоришь, что кормила его, в бане парила. Значит, он в своем теле приходил?

– Так и есть.

– Но как же это у него получалось?

– Э-э… Что-то говорил он об этом. – Ведьма задумчиво поскребла затылок. – Вспомнила! Он в могилках чужих устраивался и мертвым притворялся.

– В могилках? – Божена поморщилась и повернулась к Руубену. – Напомните мне имя автора этой картины, что-то вылетело из головы.

– Аксели Галлен Каллела, – мгновенно ответил финн. – Мы встречались пару раз в тысяча девятьсот пятнадцатом.

– Ах, так вы лично были с ним знакомы! Слышали что-нибудь о его перемещениях в потусторонний мир?

Руубен пожал плечами:

– Я тогда не придавал этому значения, но ходили слухи… нет, даже не слухи, а факты – были ведь свидетели… в общем, Каллелу, в самом деле, не раз заставали лежащим в свежевырытой могиле, но… все считали, что он так вдохновляется. У всех творческих личностей имеются свои особенные способы для этого.

– Ах, вот как! Любопы-ытно… Значит, лежал в свежевырытой могиле, говорите. Свежевырытая – это лучше, чем уже кем-то занятая, такое можно потерпеть, но … все-таки это еще не совсем могила, как я понимаю? Ведь там не был никто похоронен? Может быть, достаточно просто выкопать яму на кладбище и улечься в нее?

– Могила есть могила, ее роют для умершего человека. Обычная яма, выкопанная просто так, пусть даже и на кладбище, не сработает, думаю, – заметил кто-то из этерноктов, кажется, это был Карл.

Божена обернулась и наградила его одобрительным взглядом.

– Что ж, логично. Значит, нужна именно могила, и к тому же еще не занятая своим хозяином. Это усложняет дело, но попробовать стоит. Как интересно! До чего неожиданный поворот! – Божена вновь взглянула на картину, собираясь подробнее расспросить ведьму о художнике, но той уже и след простыл, лишь зигзагообразная расщелина темнела в горном склоне на том месте, где только что стояла хозяйка холодной и снежной Похьолы – страны злых колдунов.

С посещением кладбища Божена решила не тянуть, благо до рассвета оставалось еще несколько часов, и приказала Руубену собрать походный рюкзак со всем необходимым, включая фонари и теплые пледы на троих. Идти на погост толпой не имело смысла, едва ли там найдутся свободные могилы для всех, поэтому Божена взяла с собой лишь двух попутчиков – Марка и Руубена. Первого придется принести в жертву Осдемониуму (если они доберутся до Лихоморья, конечно), незадачливый и нервный соратник ее раздражал, да к тому же потреблял слишком много недожитка, запасы которого совсем иссякли, и Божена вынуждена была просить порошок у других этерноктов, а те врали, что у них тоже почти ничего не осталось, хотя наверняка просто жадничали. А вот финн может еще пригодиться ей, он хорошо знаком с биографией художника и карело-финским эпосом «Калевала», где описаны места, в которые они вскоре отправятся, если эксперимент с могилой пройдет успешно. Полезно иметь такого попутчика! Главное, чтобы старуха Лоухи не проболталась ему кое о чем.

Судя по всему, Руубен до сих пор не догадывался, куда подевалась его женушка вместе с их капризным детенышем. Узнав правду, финн, чего доброго, обезумеет и может испортить все дело, ведь он так сильно любил свою Айну, что чуть было не покинул общество этерноктов. Именно поэтому Божене пришлось вмешаться и внести коррективы в его дальнейшую судьбу, без его ведома, само собой. Блаватская послала своих людей проследить за женой Руубена, и те, улучив момент, похитили Айну вместе с дочкой во время прогулки в роще неподалеку от ее дома. Божена собиралась отдать обеих жертв Осдемониуму, но этому помешала хозяйка Похьолы, преградившая ей путь в потустороннем мире. Лоухи заявила свои права на душу Айны: будто бы давным-давно от нее сбежала в мир людей одна девушка-помощница, да прихватила с собой песню-заклинание из шкатулки с колдовскими заговорами. Песня перешла по наследству от беглянки к ее дочери, потом к внучке, к правнучке, и так досталась Айне, – ведьма почуяла свою пропажу, когда Божена переместилась в потусторонний мир вместе с женой Руубена. Пришлось Блаватской уступить хозяйке Похьолы – отдать ей женщину с ребенком. Ведьма поклялась, что, как только песня-заклинание вернется в шкатулку, обе жертвы – и мать, и младенец, исчезнут с лица земли, и даже следов их нигде не останется. К тому же, Лоухи не поскупилась, расплатилась с Боженой вседеньго́й – монетами из особенного колдовского металла, которые были в ходу в любой стране потустороннего мира, имея свойство всюду принимать вид местных денег. Меркаторы на ярмарке в Лихоморье только вседеньгу́ и признавали, ведь они вели торговлю в разных частях света. Таким образом, Божена только выиграла, отдав Айну с дочерью старухе Лоухи, ведь Осдемониум был скуп и обычно платил меньше, а порой еще и жульничал, подсыпая в кошель со вседеньго́й грошовые медяки.

До кладбища добрались на такси, но до входа не доехали и высадились чуть раньше, чтобы избежать лишних вопросов и не вызвать подозрений у водителя, – едва ли тому доводилось привозить сюда пассажиров в ночные часы. Еще не хватало, чтобы он заявил в полицию о странных личностях, отправившихся прогуляться среди надгробий при свете луны. Поэтому пришлось пройтись пешком