– Нет, – покачала головой Изабелла, а Алена не выдержала:

– Мое меню не соответствует вашему вкусу?

– Вовсе нет, просто я не ем и не пью после шести. В моем возрасте хорошая фигура – это не генетическая лотерея, а умение вовремя закрыть рот. А вот тебе придется сегодня поголодать.

Изабелла захлопнула холодильник, ловко взяла старенький заварочный чайник, ополоснула его кипятком, насыпала заварки из банки, стоящей на небольшой полочке, немного налила кипятка и повернулась к Алене:

– Садись, чего стоишь? Я чай заварю, а ты слушай. Ты идешь работать к Барышникову…

– Вы опять за свое? – Алена, уже успевшая сесть, подскочила. – Я не собираюсь ни у кого ничего воровать!

– До конца дослушай, – нахмурилась Изабелла.

Взяв чайник, она долила в него кипяток, а потом аккуратно поставила его на подставку, стоявшую на столе. Алена вздрогнула, внезапно осознав, что впервые со смерти мамы о ней кто-то позаботился. И тут же отогнала от себя эти мысли – что за ненужная сентиментальность? Эта женщина с менталитетом нильского крокодила не способна ни о ком заботиться, кроме себя самой. Да, может, она вообще хочет воспользоваться Аленой, чтобы вернуть утраченное? От такой всего можно ожидать. Изабелла тем временем налила чай в чашку и пододвинула ее к Алене.

– В понедельник ты выходишь на работу к Барышникову, – совершенно спокойно продолжила она.

– Что? – Алена открыла рот да так и забыла его закрыть.

– У вас что, проблемы со слухом семейные?

– Нет… в смысле… что значит «выходишь на работу к Барышникову»?

– То и значит. Я видела твои рисунки, ты талантливый художник, и модельер из тебя прекрасный может получиться. Кстати, почему ты не стала обучаться этой профессии?

– Мама считала, что это бесперспективно, – честно ответила Алена, внезапно чувствуя вселенскую усталость.

– Еще мама наверняка тебе рассказывала, что хорошие девочки ни с кем не спорят, рано выходят замуж, ценят семейное тепло и уют, как венец женской жизнедеятельности. Они – это шея, вертящая головой мужа.

– Откуда вы…

Глаза Изабеллы снова блеснули, и она ответила на незаданный вопрос:

– Основной жизненной целью твоей матери было стать максимально непохожей на меня. Так что догадаться нетрудно. Но мы сейчас не об этом. Ты пойдешь работать к Барышникову в ателье стажером. Познакомишься с ним, и будем действовать по обстоятельствам.

– Я не буду ничего красть, – снова отрезала Алена.

– Да ты и не сможешь, – фыркнула Изабелла. – Ты, главное, с ним познакомься, а потом мы найдем другой способ достать эту злосчастную картину.

– Мы? – не поверила своим ушам Алена.

Вместо ответа Изабелла закатила глаза, а Алена тут же начала оправдываться.

– Я вас услышала, но зачем… зачем вам это?

– Девочка моя, я знаю, что ты считаешь меня бессердечной дрянью с менталитетом крокодила. – Алена чуть не подавилась чаем. Эта женщина что, мысли читает? – И я не буду сейчас произносить трогательные монологи в духе ужасных мелодрам, что когда-нибудь ты узнаешь правду и сама все поймешь. Захочешь – узнаешь, а не захочешь и не узнаешь. Собственно, выбор у тебя небогатый. Ты или едешь сейчас со мной и выходишь на работу к Барышникову в понедельник. Или остаешься здесь, лишаешься квартиры, попадаешь в кабалу, и если твой занудный кавалер соблаговолит на тебе жениться, то до конца своей жизни ты будешь расплачиваться за чужой долг и выращивать кабачки на даче у его мамаши.

– Помидоры, – автоматически поправила Алена и тут же спохватилась: – Как вы узнали?

– У каждого сомнительного жениха непременно имеется мамаша с кабачками. Или с помидорами.

В столицу они летели первым классом, и Алена ни на миг не могла поверить, что это снова происходит с ней. Чувствовала себя на редкость неуютно и неуместно среди всех этих людей, одетых словно они за хлебом в магазин выскочили (сама-то она ради полета в первом классе нарядилась в лучшую одежду, что вызвало у Изабеллы снисходительную улыбку). Она, отказавшись от дивана в квартире Алены, переночевала в гостинице и заехала за ней утром на такси, одетая в удобный костюм и легкие кроссовки. Идеальная укладка, идеальный макияж. Алена лишь мысленно вздохнула и, немного подумав, накрасила губы.

В столице их встретил водитель на машине. Импозантный, седоволосый и молчаливый.

– Владимир, это Алена. Алена, это Владимир, – представила Изабелла внучку, а та пискнула:

– Очень приятно.

Тот молча кивнул. Пока Владимир загружал небольшую дорожную сумку Изабеллы и скромный чемоданчик Алены в багажник, Изабелла пояснила:

– Владимир возит меня уже много лет.

– Вы не водите машину? – изумилась Алена.

Отчего-то она явственно представляла молодую Изабеллу одной из первых, кто сел за руль, отчаянно гоняющей по широким проспектам с сигаретой в зубах и извечным блеском в глазах.

– Отчего же? – Владимир распахнул дверь перед Изабеллой, и та легко скользнула в машину. Алена последовала за ней. – Вожу. Но сейчас не вижу в этом необходимости. Пробки, сложности с парковкой, постоянные стрессы. Зачем мне это? На близкие расстояния я стараюсь ходить пешком в любую погоду, потому что движение в моем возрасте жизненно необходимо, а для дальних поездок у меня есть Владимир.

– Домой, – обратилась она к водителю, и Алене на какой-то безумный миг захотелось, чтобы у нее была настоящая бабушка.

Вот такая вот, которой можно было бы гордиться и которая могла бы о ней позаботиться – встретить и отвезти домой. Пусть даже на метро или маршрутке. Алена тут же отогнала от себя эту безумную мысль – забудь. Бабушки у тебя никогда не было и не будет. Возможно, Изабелла просто пытается закрыть собственный гештальт или искупить вину перед рано ушедшей дочерью. В то, что она вдруг начнет печь пирожки и вязать внучке шарфики, было так сложно поверить, что Алена даже фыркнула.

– Улыбайся почаще, тебе идет, – Изабелла, поймавшая ее улыбку, окинула Алену задумчивым взглядом. – Знаешь, пожалуй, мы оставим тебя в этом стиле «наив». Он так отличается от стиля тех девиц, что окружают Барышникова, что, возможно, именно это и выделит тебя из толпы.

– Стиль «наив»? – Алена не верила своим ушам. То есть если она одета в платье, не пользуется макияжем, не стрижет волосы и не надувает губы, как у подравшейся утки, то ее можно записать в стиль «наив»?

– Ты видела Каролину? – вместо ответа поинтересовалась Изабелла, которой надоело одергивать Алену каждый раз, когда та переспрашивала.

– Каролину? Которая…

– Которая твоя единокровная сестра.

– Видела, – кивнула Алена, сникая и глядя в окно, за которым проносилась другая жизнь. Яркая, шумная. Жизнь для смелых девушек, а не для сельских дурочек в стиле «наив» вроде нее.

Эта жизнь как нельзя лучше подходила Каролине. Та была богиней. Наверное, родись она во времена Древней Греции – и всех остальных божеств изгнали бы из Пантеона, чтобы служить ей одной. Она была красивее Афродиты, выходящей из морской