Вторую Македонскую войну некоему Вацинию явились Диоскуры и возвестили победу Эмилия Павла; но откуда фальсификатор заимствовал подобную фабулу, указать нельзя. В историческом отношении у писателя этих писем множество самых очевидных фикций. Не таков писатель второй, меньшей группы писем. Так, в письме XII весьма правильно указывается, что пожар в Риме был в 64 г. по P. X., во времена консулов Лекания Басса и Лициния Фруги, что этот пожар, согласно с повествованием Тацита, был причиной первого гонения на христиан, что обвинения на христиан потому находили себе веру, что им вообще в то время приписывалось все дурное, что, наконец, со стороны некоторых лиц не кто другой, как Нерон, считался виновником преступления (пожара). Такое правильное изображение событий (по крайней мере, в главном и существенном) может делать честь автору, тем более что известно, что в те времена истинная причина гонения на христиан почти забылась: обыкновенно указывались другие мотивы гонения Неронова. Очень вероятно, что писатель этого письма пользовался летописью Тацита. Только довольно странным представляется замечание сочинителя, что во время пожара сгорело 132 дома и четыре insulae, тогда как, по Тациту, из 14 кварталов города Рима три совершенно обратились в пепел, а от семи других остались только незначительные развалины. Вероятно, писатель писем был провинциал, жил в каком-либо маленьком городке и был не знаком с номенклатурой больших городов. Поэтому, читая выражение Тацита insulae,[91] вообразил себе, что оно означает части города, и отождествил его со словом regiones. Показания обоих, Тацита и писателя XII письма, о продолжительности пожара довольно сходятся между собой, и еще более сходства по этому вопросу между писателем XII письма и Светонием, так, первый утверждает, что пожар продолжался шесть дней, а в седьмой затухает, Светоний же говорит, что пожар свирепствовал шесть дней и семь ночей. У писателя меньшей группы заметны некоторые познания в священной и светской литературе. Так, слова письма X: «Я сам часто исповедовал, что со всеми следует быть всем», — представляют цитату из Послания к Коринфянам (19,22); а одно место XII письма: «Наилучший кто-либо жертвует своей головой за многих» — есть явное подражание стиху Вергилия: «Единая глава предается за многих» (в письме: ut optimus quisque unum pro multis donatum est caput; у Вергилия: unum pro multis dabitur caput). Но, по-видимому, не в пользу образованности писателя меньшей группы говорит то обстоятельство, что он так много занимается пустым делом в письмах X и XI, — рассуждениями об этикете при начертании адреса писем. Выше мы уже отметили, в чем состоял вопрос об этикете. В существе дела, и эта сторона в письмах меньшей группы не должна скандализовать читателя. К IV в. вопрос об этикете в письмах, как кажется, имел некоторое значение. Дело в том, что если в I в. на такие вещи не обращалось внимания, например, в письмах к самим императорам имя пишущего ставилось впереди имени императора, то не так стало после. Именно во II и III вв. начало входить в практику обыкновение, чтобы в письмах к высокопоставленным лицам пишущие помещали свое имя после имени адресата. Если рассуждения автора кажутся смешными для нашего времени, то не таковы они были для того времени, когда жил автор.

Если соединить вместе все сказанное доныне о различии двух групп писем, то окажется, что они написаны не одной рукой. Но следует указать еще одно отличие этих двух групп одной от другой, отличие, полагающее, можно сказать, непроходимую бездну между ними, — имеем в виду представление их об отношениях между Нероном, с одной стороны, и ап. Павлом с Сенекой — с другой. Кто стал бы утверждать, что обе группы суть произведение одного автора, тот встретится с противоречиями неразъяснимыми и неразрешимыми. По представлению большей группы, отношения кесаря (Нерона) к Сенеке были совершенно дружественные, а также отношения кесаря к ап. Павлу ничуть не враждебные. В письме III Сенека высказывает надежду, что императору можно будет прочесть одно сочинение в присутствии ап. Павла; в письме VII сообщается, что Сенека предложил императору для чтения Павловы послания и что император остался ими доволен; хотя ап. Павел и не выражает сочувствия этому поступку Сенеки, боясь, как бы не прогневалась на это императрица (VIII), однако же в другом письме (XIV) сам же он увещевает Сенеку простереть евангельскую проповедь до царя, его домашних и его верных друзей. Совершенно иначе представляется дело в письме XII, принадлежащем к другой группе. Как ярко здесь очерчена ненависть Сенеки к Нерону! Как услаждается он надеждой, что Нерон за свои злодеяния будет низринут в адский огонь! Пожар в Риме выставляется со стороны Сенеки как позорнейшее преступление Нерона. Характерно для существующего в настоящее время собрания писем Сенеки и ап. Павла то обстоятельство, что после описания Нерона в письме XII как тирана и злодея само собой предполагается, что не может быть ничего общего между христианством и Нероном, однако же в последнем письме этого собрания писем как ни в чем не бывало Павел внушает Сенеке постараться об обращении императора к Церкви! Также странно и то, что в ответе ап. Павла на письмо Сенеки о римском пожаре ничего не говорится по поводу этого печального события: как будто бы Павел не нашелся или не считал нужным выразить своих чувств при виде римского пожара с его последствиями.

После всего сейчас сказанного по поводу существующей переписки будет вполне основательным признать, что эта переписка, при ее подлинности, составляет труд двух различных сочинителей. Какая из двух указанных групп древнее — в этом едва ли могут быть какие-либо сомнения. Такой должна быть признана меньшая, обладающая хронологическими датами и лучше написанная. Так как эта группа отчасти содержит в себе слова, приводимые Иеронимом из виденной им переписки, то нет оснований сомневаться, что она представляет собой остаток того собрания писем, которые читал Иероним и которые вообще тогда усердно читались многими. Разумеется, и эта меньшая группа представляет собой фальсификацию, но, во всяком случае, такую и с такими свойствами, что современник Алариха легко мог быть введен ею в обман. Сверх того следует признать, что письмо XII, заключающее сведение о римском пожаре, в свое время непосредственно примыкало к предыдущим письмам X и XI, как и теперь. Хронологическая дата последних двух писем показывает, что они отделены от письма XII промежутком в целых пять лет; отсюда можно заключить, что были (во времена Иеронима) и другие письма, которые относились к этому промежутку, но которые впоследствии затерялись. Письма же, составляющие собой большую труппу, написаны уже после