Павлу, а влиянием философии на Сенеку; здесь же Августин с нескрываемым порицанием замечает, что Сенека обладал указанной свободой лишь теоретически, не оправдывая ее на практике; а приводя одно замечание Сенеки о сомнительного значения факте чрезмерного распространения иудейства в Империи, Августин сопровождает это замечание такими словами: «Говорит он (Сенека) с удивлением и не зная того, что совершается по распоряжению Божества» (не зная того — значит, Сенека не был христианином). Только в одном месте рассматриваемого сочинения Августина (Там же) есть как бы намек на отношения римского философа к ап. Павлу, а именно Августин пишет: «К христианам Сенека относится ни так, ни сяк: он не хвалит их, чтобы не стать вразрез с древним обычаем своего Отечества, но и не порицает, чтобы не стать вразрез, быть может, со своим действительным намерением». Если в этих словах Августина заключается намек на христианство Сенеки, — в чем, однако же, можно сомневаться, — то употребленное здесь выражение «может быть» показывает, что он сказание об известных отношениях ап. Павла и Сенеки считал недостаточно основательным. Шестая книга сочинения «О граде Божием», как замечено выше, по всей вероятности, написана позже вышеупомянутого письма его к Македонию. Оба эти известия, при всем их несходстве, можно объединить таким образом: когда Августин писал письмо к Македонию, он знал о переписке только по слухам (leguntur), а когда писал шестую книгу «О граде Божием», то, быть может, уже видел эту переписку собственными глазами и нашел, что она такого рода, что лучше ее игнорировать.

В таком же роде, как Августин в сочинении «О граде Божием», упоминают об отношениях Сенеки к ап. Павлу и христианству и более ранние писатели. Ни церковные, ни светские писатели ничего точного не знают по указанному вопросу: из светских писателей не упоминает об этом Дион Кассий, который, можно сказать, исчерпал все, чтобы загрязнить характер Сенеки, из церковных — не упоминают Тертуллиан и Лактанций, которые знали сочинения Сенеки и говорили о родственности его воззрений с христианскими. Лактанций называет его жестким именем «язычник», а приведя одно место из сочинений Сенеки, замечает: «Человек, познавший истины нашей религии, может ли лучше говорить, нежели как говорит этот философ, не имевший о них понятия?» (Божественные наставления, VI, 24). Даже более: Лактанций сожалеет, что Сенека не имел руководителя к истине, ибо тогда бы он выразил пренебрежение к Зенону и Сотиону; Лактанций пишет: «Он, без сомнения, был бы почитателем истинного Бога, если бы кто наставил его в этом, и отстал бы от Зенона и Сотиона, если бы он имел руководителя, указующего ему истинную мудрость» (Там же) Что касается Тертуллиана (О душе, 20), то он говорит, что «Сенека часто наш», но этим он ничего другого не выражает, кроме того, что Сенека нередко согласуется в своих воззрениях с христианским учением.

После времен Иеронима до самого IX в нельзя найти ни одного даже хоть сколько-нибудь надежного свидетельства в пользу связей ап Павла с Сенекой.[88] Только писатель актов «Страдание апп. Петра и Павла» («Passio Petri et Pauli»), — каким считается первый епископ Римский Лин, но совершенно неосновательно, — дает ясное указание на изучаемый нами вопрос. В этом произведении, которое в теперешнем своем виде произошло, несомненно, после Иеронима, так как в нем встречаются цитаты из Иеронимовой «Вульгаты», говорится: «Верующие в Господа Иисуса Христа притекали к Павлу и из самого дома Кесарева, и ежедневно умножались для верующих радость и веселие; сам наставник императора (institutor imperatoris) был в дружеских сношениях с Павлом, находя у него божественное знание, так что он (Сенека) едва мог отказывать себе в беседе с Павлом, почему, если не имел возможности говорить с ним уже уста к устам, он часто писал письма к нему и от него получал их, пользуясь таким образом и сладкой беседой, и советом. И по действию Св. Духа учение его (Павла) распространялось и встречало любовь, так что он удобно учил многих и весьма охотно выслушиваем был от них. Если ему случалось вести споры с языческими философами, то он опровергал их, вследствие чего весьма многие отдавали себя его руководительству. Ибо и писания его читал некий учитель Кесаря в присутствии последнего и возбудил полное удивление к ним. Даже самый Сенат знал о Павле. Эти слова будут разъяснены впоследствии, и теперь следует только заметить, что это единственное ясное свидетельство по вопросу от времен Иеронима вплоть до IX в., до времени жизни хрониста Фрекульфа. С этого лица начинается целый ряд знавших о сказании. Но все эти лица черпают свои сведения лишь из тех источников, о которых мы говорили выше; они или делали выписки из Иеронима и псевдо-Лина, или склеивали повесть на основании их обоих, или же ссылались на апокрифическую переписку Сенеки с ап. Павлом. Сказание находило у всех полную веру. Дружба философа с Павлом считалась историческим фактом, никто не сомневался в нем до самого XV и даже XVI в. Даже в настоящее время есть лица, которые готовы защищать мнение о близких отношениях римского философа и христианского учителя.

Одним из оснований такой веры в вышеуказанное предание служит переписка ап. Павла с Сенекой, переписка выдуманная, искусственная. Однако же она, по-видимому, имеет за собой такие авторитеты, как Иероним и Августин, и такое древнее свидетельство, как свидетельство мученических актов Петра и Павла, приписываемых псевдо-Лину. Два первых лица ссылаются на существовавшую в их время переписку Сенеки с ап. Павлом, а псевдо-Лин, кажется, тоже ясно указывает на нее, когда говорит: «Учитель императора (Нерона, очевидно, — Сенека. — А.Л.) был связан дружбой с Павлом, так что едва мог отказывать себе в беседе с ним, почему часто писал к нему письма и от него их получал».

Какое значение имеет эта переписка Сенеки с ап. Павлом? Что блаж. Августин не придавал ей особенной цены, об этом уже замечено выше; но зато Иероним, кажется, не сомневался в ее подлинности. Ибо этот учитель Церкви не имел других оснований занести Сенеку в каталог церковных писателей, кроме того, единственного основания, что ему известны были письма Сенеки к ап. Павлу. Ведь дело было нешуточное — ввести Сенеку в ряд лиц с церковно-историческим значением. Правда, некоторые замечают, что, внося имя Сенеки в каталог церковных писателей, он этим самым не причисляет Сенеку непременно к христианам, так как в своем каталоге знаменитых церковных писателей он помещает имена Иосифа Флавия и Филона, которых никто никогда не считал христианами. Иосифа Флавия, говорят, он поместил потому, что в его сочинениях находится одно место,