Кажется, понятно теперь, чем его держала Мариэлла. Шантажировала друзьями? Похоже, очень похоже. Ну, где один спасённый мужчина, там и ещё два. Очень надеюсь, что они не такие… деревянные, что ли? Что хотя бы они умеют нравиться женщинам. Ремир-то тоже умеет привлекать внимание, но потом… это полный ужас! Ничего не умеет… или не хочет… или вообще боится женщин? В общем, таких в нашем гареме не было, и я не знаю, что с ним делать. Сам придет в себя, или потом все же придется отправить его домой? Подождем немного.

Но он почему-то не захотел ждать.

— Пожалуйста, позвольте мне попробовать ещё! Я ведь тоже пообещал все выполнить и вам понравиться!

Чем же его так запугала эта хозяйка, что теперь не умеет, но очень хочет меня зацепить? Боится, что передумаю? А если бы знал, что его и так трудно забыть, стал бы тогда стараться?

— Так, а теперь ты мне все расскажешь! — взяла его за подбородок, поднимая лицо и вглядываясь в него. И не удержалась, наклонилась, близко рассмотрев полузажмуренные от стыда глаза, и почти прикоснулась к неожиданно красиво очерченным губам. Красивый, и совсем не бесчувственный. Потому и хотелось хозяевам его сломать?

— Поясни, зачем мне тот, кто делает все из-под палки, насильно? — все же не удержалась я. И мне абсолютно не стыдно, что я не белая, пушистая, всепрощающая и всем помогающая. У Рема столько тайн и секретов, и он не торопится ими делиться. Все же, было бы справедливо посвятить меня хотя бы наполовину.

— Я просто не знаю, как и зачем дальше жить, после всего, — вдруг с неожиданным жаром ответил он, и спрятал лицо в ладонях. А на мой почти-поцелуй отреагировал странно: вначале попытался отстраниться, и я отнесла это на счёт неожиданности.

Говорят, что мужчины пугаются женских слез. Слезы мужчины, сильного, но понимающего всю безысходность — это страшно.

— Я выкуплю твоих парней, — пообещала я. — Слышишь? Только тебе тоже придется напрячься, если их куда-то уже продали. Тогда будем вместе искать.

Он поднял на меня глаза, не веря в это чудо:

— Правда?

— Да. А ты не смей думать о себе… — я замолчала, подыскивая слова.

— Как о шлюхе? — усмехнулся он.

Понятно. Значит, я угадала, и моя деловая партнёрша была большим мастером по унижениям. Да почему была — и теперь продолжает такой оставаться. Как же отвратительно, когда власть проявляется в таком мерзком виде. А они, может, считают меня слабой, раз не поддерживаю подобные развлечения.

Я сделала вид, что хочу ударить его по губам: занесла руку и медленно приложила палец ко рту:

— Не смей! Ты сильный! Я не знаю всей истории, но понимаю, что все непросто. Знаешь, мало кто смог бы вот так себя насиловать, чтобы другие жили.

И он действительно считал, что женщины на него больше не посмотрят? Посчитают грязным из-за всего этого? Просто теперь дело в том, что не знаю, как себя вести, чтобы не сделать ещё хуже. Человеческая психика имеет свои пределы.

* * *

Очередное доброе дело я сделала, получила моральное удовлетворение. С физическим пока сложно… Даже на массажиста ни сил, ни желания уже не осталось. Ещё нужно продумать, как я буду выманивать у далеко не наивной Мариэллы двух Ремировых соотечественников. Естественно, как только она поймет, что они мне очень нужны, тут же потребует себе неплохие бонусы. Как бы мне не пришлось отвечать перед остальными обитательницами дома за утекающие финансы. Впрочем, за парней я заплачу из своих личных денег, чтобы можно было в любой момент их отпустить или переправить домой, не спрашивая ничьего согласия.

Но, учитывая, что я все ещё незваный пришелец в этом доме, назначенный "свыше", надо быть осторожнее. Как назначили, так и снимут. Повод найдут. На мое место желающие найдутся, и наверняка они сейчас рядом, только их сложно вычислить. Подставу новенькой неумелой руководительнице они сделают с удовольствием. А мне нельзя все терять, от меня зависят люди. Хотя с горечью придется признать, что Рема, скорее всего, надо занести в число друзей или подопечных. В общем, кого угодно, но не любимого мужчины. И с его-то прошлым не уверена, что он скоро оттает. Ладно, галочка в графе "доброе дело" поставлена, чего уж теперь.

Нет, не буду думать об этих финансовых ловушках на ночь, иначе так и не засну, буду крутиться в постели до утра, прокручивая в голове одни и те же мысли.

Понадеявшись, что на сытый желудок все же засну быстрее, попросила принести овощной салат с местным сыром, чем-то похожим на брынзу, жареные крылышки, фрукты и йогурт. Из последних ингредиентов приготовила фруктовый салат, которым и завершила поздний ужин. Ну, а что делать, если весь день провела непонятно где, и нормально пообедать не смогла! Почти здоровое питание, зато засну нормально. А утром, после обязательных дел, которые никто не отменял, все же схожу на море. Наверное, даже спутников никаких с собою не буду брать, надену удобный купальник, и просто буду плавать в свое удовольствие, одновременно сгоняя калории.

* * *

Утром, просматривая вместе с Элизабет документы, я порадовалась, что уже не чувствую себя слепым котёнком, которому эти бумаги подходят разве что для кошачьего туалета, а вполне осмысленно вчитываюсь в них. Но, конечно, не так и сказочна судьба богатой наследницы: нельзя полностью поручить вести дела кому-то другому. Иначе потом окажется, что тебя не просто отстранили от управления, но и наделали без контроля ошибок, случайных или намеренных. А отвечать за них придется тебе! Так что жизнь наследницы здесь тяжела, и это без шуток.

С радостью отложив последнюю бумагу, сохраняя и закрывая файл, я уже предвкушала отдых на морском берегу. И тут Элизабет, которая была свежа, как роза в росе, даже в ранний час, и до сих пор не подавала признаков усталости, заметила:

— А ты слышала о моде, которая появилась в последнее время? Старшие и те, кто может себе это позволить, заводят секретарей? Приличных, приличных секретарей! Не тех, кто стоит на коленях около их кресла, а тех, кто им действительно помогает в работе. Но симпатюлек, конечно! Если можно совместить два в одном — кто же откажется!

— Бетт, вы прямо читаете мои мысли! — откинулась я на спинку стула, закинув руки за голову и потягиваясь. Устала, действительно устала, даже скрывать не буду. — Я раньше не думала об этом, а сейчас понимаю,