— И все же это не так обременительно, как избрание в августалы, — вмешался Петроний слева от Валерия.

— Тебе легко говорить, поскольку квестор выше таких скромных назначений, — фыркнул Фалько. — Никаких платежей в казну или общественных пожертвований от тебя, а, Петроний?

— Августалы? — спросил Валерий. Название было новым для него. Раб принес вино в серебряной чаше, и он принял его, пообещав сделать только глоток, с водой или без. Спелый, фруктовый аромат достиг его ноздрей. Здесь уксуса не было. Это было так же вкусно, как и все, что подавалось к столу его отца.

— Жрецы храма, те, кто совершает ежегодные церемонии, занимающие центральное место в культе Божественного Клавдия, — беззаботно продолжил Петроний, делая большой глоток из своего кубка. — Это большая честь… если ты принадлежишь к определенному типу людей. — Валерий заметил повторение меткой фразы Фалько, сказанной несколькими мгновениями ранее. — Однако это также несет большую ответственность.

Валерий знал, что в Риме избрание в жрецы одного из великих храмов – Юпитера Капитолийского или Марса Ультора – давало значительную власть и что такое назначение было открыто только для всаднических сословий. — Тем не менее, даже за такую цену члены вашего совета должны пользоваться большим спросом, — сказал он.

Петроний рассмеялся, но Валерий почувствовал, как Фалько беспокойно поерзал у него за спиной. — Ни один римский гражданин не был бы настолько глуп, чтобы принять это. Мы оставляем эту честь британцам. — Фалько перевел дух, и разговор в комнате стих. Валерий увидел, как улыбка застыла на лице Лукулла, но Петроний продолжал, как будто ничего не изменилось. — Для них это самое близкое к тому, чтобы стать римлянином. Ах, наконец. Еда.

Валерий смотрел, как тарелки ставятся на стол. В Риме такой банкет был бы возможностью продемонстрировать любовь к экзотике; павлины все еще в своих ливреях, искусно выставленные лебеди кажутся почти живыми. Но это была здоровая деревенская еда. Обжигающие куски говядины, оленины и поросенка. Утки, голуби и куропатки, а еще птицы помельче, похожие на особенно пухлых воробьев. Огромная рыба, вероятно, из реки внизу, а также устрицы и крабы с побережья, которое, как он знал, было всего в нескольких милях ниже по течению. Он взялся за дело. Армейские пайки всегда можно было дополнить, но почему-то они все равно оставались армейскими пайками. Прошло уже много месяцев с тех пор, как он садился за такой стол. Его спутники тоже ели с жадностью; все, кроме Лукулла, который жевал еду, все еще сохраняя свою застывшую улыбку.

Петроний театрально поднял чашу. — Ваше здоровье, господин. Если бы мы ужинали так каждый день. К этому вину не нужно тостов. —Комментарий вызвал взрыв смеха. Поджаренный хлеб часто крошили в некачественные вина, чтобы скрыть горький вкус.

Он увидел удивленный взгляд Валерия. — О, да. — Он понизил голос, так что молодому трибуну пришлось наклониться к нему, чтобы услышать его следующие слова. — Лукулл, наш британский друг, несет ответственность за все, что вы видите вокруг себя. Еда и питье, ложе, на котором вы лежите, и даже содержание здания. Он молодец. Друг Рима и августал. Он не может быть членом ордо, потому что, хотя он выбрал римское имя, он не является римским гражданином и никогда им не будет. Но как один из жрецов храма он пользуется большим почетом среди некоторых своих людей и даже влиянием в римской общине.

— Он должен быть очень удачливым человеком. — Вопреки на себе, Валерий был впечатлен. Он считал кельтов грубыми соплеменниками. Воинственная раса обитателей хижин. И все же здесь был бритт, который перенял римские обычаи и уже внес свой вклад в новое общество, которым станет римская Британия.

— Повезло? — Петроний тихо рыгнул. — У него есть вилла на его ферме, вон там, на холме, — он махнул рукой в неопределенном направлении реки, — и у него есть собственность в городе. Так что да, я полагаю, его можно назвать богатым. — Он улыбнулся и повернулся к соседу слева, оставив Валерия изучать фигуру за столом.

Прозвище «дородный» могло бы быть придумано для Лукулла, но он держал свое тело таким образом, что говорил вам, что гордился им; что это было в некотором роде мерилом его успеха и положения в жизни. Он был низенький и кругленький, с челкой мышиных волос, обвивавшей его затылок, как неряшливый лавровый венок. Валерий заметил, что он выбрил лицо на римский манер, но это кричало о том, что оно никогда не будет полным без усов, которые обычно носили его соплеменники. Лукулл встретился с ним взглядом и поднял чашу в приветствии. Его улыбка приобрела грустный, почти покорный вид. Валерий уже видел такое выражение лица у клиентов, которых он представлял в мелких судебных делах, у клиентов, которые неизбежно проигрывали. В этот момент естественное презрение, которое он испытывал к триновантам, сменилось чем-то вроде жалости. В ответ он поднял свою чашу и задумался, о чем думает Лукулл. Ему не пришлось долго ждать, чтобы узнать.

— Вы должны приехать и посетить мое поместье, — высокомерно предложил человечек на отрывистой, неестественной латыни с любопытным певучим оттенком. — Охота идет хорошо. Нет? Значит, вы не охотник? Возможно, человек культуры. У меня много прекрасных работ – из самого Рима и даже из Египта. Человек, который покрасил эти стены, покрасил мои собственные. У меня в атриуме есть копия заявления о капитуляции.

Валерий знал, что ему следует отказаться от предложения, но красивое лицо мелькнуло в его голове. Она будет там, и на этот раз она не сможет убежать. — Если мои обязанности позволят, я буду счастлив навестить вас. — Он ощутил изменение в атмосфере, как будто ставни открылись, чтобы впустить солнце. Застывшая улыбка исчезла, и появился другой Лукулл; Лукулл, чьи глаза мерцали от удивления и искреннего удовольствия. — Тогда мой управляющий поместьем все устроит.

До конца трапезы Валерий оказался в центре внимания членов ордо. Правда ли, что его солдаты должны были тратить время на строительство дорог, когда у них было так много дел в Колонии? Как, по его мнению, город по сравнению с Лондиниумом? Какие последние новости из Рима? Ходили слухи, что Бурр возможно впал в немилость. Слышал ли он, что друиды возвращаются? Это было правдой: Корвин получил эти сведения