— Просто пока ты помнишь, что никогда не наступит время, когда мы не сделаем все, что в наших силах, чтобы защитить и поддержать тебя, если мы тебе понадобимся.

Еще одна слеза скатилась, и снова отец вытер ее.

Судорожно вздохнув, Делуция сказала:

— Перестань заставлять меня плакать в мой день рождения. — Она шутила только наполовину, потому что ее слезы были катарсисом больше, чем что-либо другое. Лучшим подарком, о котором она могла бы мечтать, был тот самый момент, когда она купалась в незамутненной любви своих родителей.

Момент прервался, но не исчез полностью, когда король тихо рассмеялся, отпустив ее щеку и снова откинувшись на спинку стула.

— Только потому, что ты так мило попросила, дорогая дочь.

Его ироничный тон не ускользнул от Делуции, и она улыбнулась ему, вытирая слезы.

Судорожно вдохнув и снова выдохнув, чтобы собраться с мыслями, принцесса сказала:

— Если вы не хотели говорить о Макстоне, тогда о чем…

Ее прервал стук в дверь, за которым в комнату вошла госпожа Альма. Наставница и глазом не моргнула, увидев трех членов королевской семьи, сидящих вместе на кровати, и остатки торта между ними. Вместо этого она просто сказала:

— Он здесь.

Делуция посмотрела на родителей, отметив, что их лица снова стали серьезными.

— Кто здесь?

Ни один из них не ответил на ее вопрос, хотя ее мать спросила Альму:

— Где он?

— Ждет в библиотеке с мастером Инг, Ваше Величество

Осмада кивнула, затем поднялась с кровати, протягивая руку Делуции.

Неуверенно стоя между родителями, Делуция почувствовала укол тревоги, не зная, что происходит… или кто ждет в библиотеке.

— Нам лучше не заставлять нашего гостя ждать, — сказал Аурелий, положив руку на спину Делуции и направляя ее вперед, пока Альма выходила из комнаты. — Он довольно занят, особенно в это время года.

— Отец, кто…

— Мы надеялись, что у нас будет возможность поговорить с тобой об этом до его приезда, — мягко перебила Осмада. — Но, похоже, мы отвлеклись на этот чудесный торт.

— Возможно, так будет лучше, — сказал король, когда они торопливо спускались по лестнице и шли по коридорам.

— Может быть, что лучше? — спросила Делуция, стараясь, чтобы ее голос не звучал так расстроенно, как она себя чувствовала. — Кого мы собираемся увидеть?

Осмада снова взяла Делуцию за руку и сказала:

— Что бы ни случилось в ближайшие несколько минут, решение за тобой. Сделай тот выбор, который хочешь. Мы поддержим тебя, несмотря ни на что.

Какое решение? Какой выбор? Почему ее родители вели себя так странно?

Поскольку библиотека располагалась всего несколькими этажами ниже спальни Делуции в восточной башне, они прибыли прежде, чем она смогла задать больше вопросов… или потребовать прямых ответов.

Госпожа Альма потянулась вперед, чтобы открыть позолоченные двери, прежде чем отойти в сторону, показывая, что она не намерена идти дальше. Делуция посмотрела на родителей, неуверенная и смущенная, но они только проводили ее в комнату, натянуто улыбаясь, что, как она предполагала, должно было подбодрить ее.

В королевской библиотеке стояла тишина, лишь горстка людей просматривала полки или сидела за деревянными столами, изучая тексты, как древние, так и современные.

Родители Делуции торопливо вели ее по проходам, кивая тем, кто кланялся, проходя мимо, но не останавливаясь для разговора. Они продвигались все глубже и глубже, направляясь к задней части дома, где находилось любимое место Делуции для чтения. Довольно скоро в поле зрения появилось кресло, за большими окнами которого открывался прекрасный летний день. Но в то время как обычно такое зрелище заставило бы Делуцию страстно желать выйти на улицу и насладиться солнцем — предпочтительно верхом на лошади — вместо этого она сосредоточилась на креслах, которые были сдвинуты, и на двух мужчинах, которые встали при их появлении.

— Ваши Величества, — с поклоном поприветствовал советник Джексон.

Мастер Инг тоже поклонился, хотя ничего не сказал, по крайней мере, по мнению Делуции.

Она перевела взгляд с них обоих на своих родителей и спросила:

— Мы здесь, чтобы увидеть советника Джексона и мастера Инга? Почему бы просто не сказать мне об этом?

Ее родители не были известны своей склонностью к драматизму. Она задавалась вопросом, что послужило причиной такого поведения, особенно если они были здесь только для того, чтобы поговорить с ее наставником и сварливым королевским советником.

Однако прежде чем они смогли ответить, до нее донесся новый голос, когда мужчина поспешил выйти из-за стеллажей.

— Прости, прости. Я не хотел уходить. Я ничего не мог с собой поделать… я действительно люблю хорошую библиотеку. — Он подмигнул Делуции, его серые глаза были похожи на смеющиеся луны.

Этот человек… она знала его. Он уже бывал во дворце раньше.

Он навещал ее раньше.

— Дарриус, прошло слишком много времени, — сказал король, подойдя к мужчине и обнимая его. Не король по отношению к своему подданному, а друг по отношению к своему другу.

Дарриус.

Дарриус Марсель.

Делуция точно знала, кто он такой.

Ей было шесть лет, когда она впервые увидела его. Будучи директором Академии Акарная, профессор Марсель каждые пять лет посещал Медору, чтобы оценить детей по всему континенту, определяя, кому однажды предложат место в его эксклюзивной школе для одаренных.

Ее оценка в том году была краткой… короткий разговор, рука на лбу, и все. Он перешел к следующему человеку.

Кайден, Деклан и Джира были среди тех, кто проходил тестирование во время того же визита, и все трое узнали, что, как только им исполнится четырнадцать, им будут рады в Акарнае. Делуция, однако, ничего не слышала после своей оценки, и когда директор школы вернулся пять лет спустя, ее больше не было среди тех, кто проходил тестирование.

— Я помню вас.

Слова вырвались сами собой, и Делуция поморщилась, жалея, что не может взять их обратно.

Дарриус, однако, выглядел приятно удивленным.

— Вы были очень молоды, когда мы впервые встретились, Ваше Высочество.

Не в силах сдержаться, она сказала:

— Вы довольно запоминающийся человек, директор. Или, по крайней мере, причина вашего визита.

Он усмехнулся, склонив свою серебристую голову в знак признательности.

— Я полагаю, вы правы.

— Почему бы нам всем не присесть, — сказал Осмада, указывая на кресла. — Так было бы удобнее.

Ее слова подразумевали, что бы ни происходило, нужно было обеспечить определенный уровень комфорта, и Делуция поймала себя на том, что снова задается вопросом об их странном поведении.

Сидя в своем любимом кресле, как будто другие знали, что оно ее любимое, и оставили его свободным для нее, Делуция оглядела всех. Ее родители