– что могу я – мне отвечали: „Теперь дипломатическим путем это невозможно, поэтому доведите вы до сведения русского царя наш разговор, и тогда стоит лишь сильнейшему из властителей, непобежденному, сказать слово, и, конечно, ему пойдут всячески навстречу“. Я спросила: „А Дарданеллы?“ Тут тоже сказали: „Стоит русскому царю пожелать – проход будет свободен“. Люди, которые со мной говорили, не дипломаты, но люди с положением, и которые лично знакомы и в сношениях с царственными правителями Австрии и Германии… Конечно, если бы Вы, государь, зная Вашу любовь к миру, желали бы через поверенное, близкое лицо убедиться в справедливости изложенного, эти люди, говорившие со мною, могли бы лично все высказать в одном из нейтральных государств, они только – эхо обеих враждующих сторон…»

«Ваше Величество, – так заканчивала свое письмо Васильчикова, – я себя чувствовала не в праве не передать все вышеизложенное, которое теперь, вследствие того, что ни в Германии, ни в Австрии нет Вашего представителя, мне пришлось высказать. Молю меня простить, если Ваше Величество найдете, что я поступила неправильно. Конечно, если бы Вы, Государь, зная Вашу любовь к миру, пожелали бы через поверенное близкое лицо, убедиться в справедливости изложенного, люди, говорившие со мною, могли бы лично высказать это в одном из нейтральных государств».

Вполне удовлетворенный духом и содержанием послания Николаи переправил письмо через нейтральную Швейцарию в Петербург.

2

В рабочем кабинете Верховного главнокомандующего было тепло и уютно. Вильгельм принял своего обер-разведчика, сидя в самом настоящем кавалерийском седле, которое последнее время часто употреблял вместо стула. Только таким образом кайзер чувствовал себя увереннее и давал понять другим, что несмотря ни на что, он, как и прежде «на коне», и никто не в силах выбить его из рыцарского сиденья.

Дождавшись благожелательного кивка императора, Николаи, как обычно, сначала охарактеризовал обстановку на Восточном и Западном фронтах. Коротко остановился на действиях русских войск, которые после захвата Перемышля, готовились к броску на Будапешт и Вену через Венгерскую равнину.

– По информации агентов, находящихся в Петрограде, Ставка Верховного главнокомандования русской армии планирует в кампанию 1915 года нанести два основных удара, – сухим, деловым тоном, докладывал подполковник, – первый, через Восточную Пруссию и Силезию на Берлин, и второй, по австро-венгерской армии для окончательного вывода Австро-Венгрии из войны. Первоначально производилась борьба за одно из направлений, отстаиваемых Рузским, главнокомандующим Северо-Западного фронта, и начальником штаба Юго-Западного фронта Алексеевым. Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич неожиданно для всех утвердил оба варианта. Хочу добавить к этому, что в российской армии катастрофически не хватает снарядов, винтовок и патронов к ним. Из большинства расшифрованных нами радиограмм русских видно, что многие части и соединения к намеченным в Ставке наступлениям материально не готовы. В войсках наблюдается брожение. Часты случаи самострелов среди солдат, с тем чтобы не идти на передовую.

А на Западном фронте – без перемен. Англичане и французы прочно зарылись в своих окопах, не желая проявлять активности. Предпринятая было французами операция у Арраса носила локальный характер и окончилась ничем: ни один немецкий солдат не был снят с Восточного фронта. Все это еще раз подтверждает мое предположение, что взятый англо-французами курс на стратегическую оборону в 1915 году, оставляет русских один на один со всем нашим Центральным блоком. Этот факт подтверждает и недавнее обращение великого князя Николая Николаевича к французскому главнокомандующему генералу Жоффра с просьбой ускорить наступление на западе, на что тот отделался пустыми обещаниями и частным ударом в районе Арраса.

– По имеющимся у меня данным, – после небольшой паузы, продолжал Николаи, – затишье на Западном фронте англо-французское командование использует для насыщения войск вооружением и техникой. Мне стало известно о производстве англичанами нового оружия, под кодовым названием «танк». Я уже поручил агентам в Лондоне раздобыть тактико-технические данные этой «британской цистерны»…

– Вы полагаете, что на Западном фронте готовится наступление? – спросил кайзер, резко вскакивая с седла.

– Нет, Ваше Величество! – уверенно воскликнул Николаи. – По имеющейся у меня информации, только с начала года в глубь Франции, на промышленные предприятия, было снято с фронта до 250 тысяч человек. К тому же несколько армейских корпусов надолго завязли в Дарданеллах. При этом наблюдается неготовность Великобритании к проведению масштабных сухопутных операций. Как я докладывал вам, Ваше Величество, ранее, британская армия до сих пор находилась в процессе формирования…

– Да, – неожиданно быстро согласился Вильгельм, – это довольно веские доводы. Но начальник полевого Генерального штаба генерал фон Фалькенгайн, уверяет меня в том, что мощный удар готовится именно на Западе. И пока англичане еще не успели развернуть свои сухопутные силы, а французы переживают острую нехватку вооружения, он предлагает нанести упреждающий удар по англо-французским войскам. Каково будет ваше мнение?

Николаи замялся, не зная, что на это ответить. Верный своим принципам, унаследованным от тестя, генерала Кольгофа, он старался не высказывать суждений, не согласованных с сильными мира сего.

Видя замешательство своего главного разведчика, кайзер, массируя короткую левую руку, подошел к подполковнику вплотную и вопрошающе взглянул на него.

– Вы не забыли, что я возвел вас в ранг моего главного советника? – спросил он.

– Я горд, Ваше Величество, этим высоким званием! – восторженно воскликнул Николаи. – И, как ваш главный советник, рекомендую в ходе летней кампании нанести главный удар на Восточном фронте.

– На чем основывается это ваше умозаключение? – спросил император, направляясь к карте восточного театра военных действий, висящей в простенке между окнами кабинета. Николаи направился следом за ним.

Остановившись у карты, кайзер обозрел ее задумчивым взглядом.

– Продолжайте, я слушаю вас, – нетерпеливо промолвил он.

– Мощный удар на Востоке даст нам реальный шанс вывести Россию из войны раньше, чем ее союзники смогут прийти на помощь. В крайнем случае мы сможем столь основательно подорвать русскую военную мощь, что ее можно будет фактически сбросить со счетов. И тогда у нас появится реальная возможность выиграть войну генеральным наступлением на Париж. Подавляющее техническое превосходство нашей военной техники и оружия позволит нам вырвать окончательную победу у врага.

Заключительные слова шефа германской разведки неожиданно приободрили императора, и он удовлетворенно сказал:

– Вы правы, Вальтер! Этого же мнения придерживаются и мои генералы – Гинденбург и Людендорф, к тому же их полностью поддерживает и канцлер. Но я хотел бы знать, на чем основывается ваше утверждение?

– Моя уверенность в необходимости нанесений главного удара на Восточном фронте основывается не только на существенных результатах ведущейся нами маневренной войны, в которой так блестяще сказывалось стратегическое превосходство немецких войск и оружия. К тому же, как я уже вам говорил, русские, несмотря