закончил и спросил у пристально смотрящего на меня ПроРысева. — Что?

— Господин Шалфеев пришёл в сознание, — ответил Слава. — А что вы имели в виду, говоря про свою женитьбу, ваше сиятельство?

— Да вот, думаю, женить вас, пока мы здесь видами любуемся. Опять же, приток свежей крови клану никак не повредит…

— Ну что вы, ваше сиятельство, — егерь под моим недобрым взглядом попятился. — Как-то вы это внезапно решили. Я бы даже сказал, радикально. У вас дел сейчас невпроворот, чтобы о таких мелочах думать.

— Жень, давай ты потом проблему нерадивых слуг решишь, — поторопил меня Олег. — В конце концов, Шалфеев нам жизнью обязан. А девчонки у него тут, ух какие… — он ухмыльнулся, глядя на вытянувшееся Славкино лицо. — Попросишь парочку для развода, да и дело с концом.

— Ты циник, — я вздохнул и пошёл к двери.

— Да, — пожал плечами Мамбов. — И совершенно этого не стыжусь. А теперь пошли уже, спросим у господина Шалфеева, что произошло.

Хозяина расположили в спальне. Его отмыли, отогрели и забинтовали ему разбитую голову. Вокруг суетились хорошенькие служанки, а на прикроватной тумбочке стояла батарея флаконов с зельями. Я подошёл поближе и поднял один из флаконов. Покрутив в руках, посмотрел на свет.

— Это заживляющее зелье. Одна из последних разработок Лебедева. И флакон он именно для него придумал. У Аристарха Григорьевича есть пунктик на этот счёт: каждое зелье должно быть налито в свой флакон. Он считает, что так их труднее перепутать. Спорно, конечно, но что-то в этом, безусловно, есть. — Я повернулся к сидевшему в постели мужчине, который внимательно смотрел на меня. — Граф Рысев, Евгений Фёдорович, — представился я ему и показал флакон. — Могу я поинтересоваться, откуда у вас это?

— Целитель, пользующий мой семью, посоветовал мне составить аптечку и включить в её состав несколько редких и очень дорогих зелий, не так давно появившихся на рынке, — у Шалфеева был густой голос, сейчас звучавший глухо. — Это действительно очень дорого, но, как видите, ваше сиятельство, пригодилось.

— Я не знал, что мы занимаемся поставкой зелий на рынок, — и я посмотрел на Славку, скользнувшему в комнату вместе с нами.

— Ребята трёх гигантских жаб сумели завалить, — пояснил он в ответ на мой вопросительный взгляд. — А Лебедев ещё из первой научился эту штуку мешать. Когда патент получал, Сергей Ильич заодно разрешение на торговлю оформил. Зелья же не хранятся вечно, да и склад у нас не резиновый. Ну и вон, людям помогаем, как ни крути.

— Передай всем, чтобы пайку Савы урезали в тех частях туш, что на изготовление зелий уходят. — Слава кивнул, а я повернулся к Шалфееву. — Извините, Дмитрий Денисович, но, если сейчас приказ не отдам, потом замотаюсь и забуду.

— Ничего, я понимаю, — он закашлялся. Ну, так понятно, промёрз-то он насквозь.

— Что произошло? — вперёд выступил Мамбов. — Кто на вас напал?

— Я не знаю, — Шалфеев осторожно обхватил голову руками. — Лошадь чего-то испугалась и сбросила меня. Я не успел сгруппироваться и упал. Очень неудачно упал, сразу же сознание потерял. В себя пришёл только сейчас.

— М-да, — Мамбов потёр подбородок.

— Митя, какое счастье, — двери распахнулись, и в комнату ворвалась невысокая женщина с опухшим от слёз лицом. — Ты жив, — она упала Шалфееву на грудь и снова зарыдала.

— Ну-ну, Кристиночка, благодаря их сиятельствам всё обошлось, — он похлопал её по спине.

— Кристина Львовна, — к кровати подошёл целитель, на ходу расстёгивая свой саквояж. — Разрешите мне осмотреть Дмитрия Денисовича.

— Конечно — конечно, — она встала и отошла в сторону.

— Не будем мешать, — за нас обоих объявил Олег, и мы ретировались из спальни.

— Поехали уже домой. Завтра вернёмся и всё тщательно осмотрим, — я не успел сделать шаг к двери, как на меня налетела Кристина Львовна. — Эм, — я посмотрел на Мамбова, но тот закусил костяшки пальцев на руке и с трудом сдерживался, чтобы не заржать.

— Ваше сиятельство, я не знаю, как вас отблагодарить, — и Шалфеева прижалась ко мне ещё сильнее. Я попытался её оторвать от себя, но проще было отобрать у Фыры колбасу.

— Кристина Львовна, на нашем месте так поступил бы каждый, — проговорил я, снова попытавшись оторвать женщину от себя.

— Это было так ужасно, вы даже не представляете. Я на мгновение подумала, что осталась без мужа, а мои дети осиротели.

— Мне сложно это представить, я мужчина, — Мамбов всё-таки не выдержал и отвернулся приступом кашля, маскируя хохот. — Кристина Львовна, отпустите меня, нам нужно ехать.

— Ох, Евгений Фёдорович, вы только скажите, как я могу отблагодарить вас? — выдохнула она мне в шею.

— Я подумаю над этим, — расслабившись, я наклонился к её уху и прошептал. — Вас, кажется, зовёт ваш муж. Наверное, целитель делает с ним что-то ужасное.

— О, вы уверены? — она отстранилась и заглянула мне в лицо.

— Нет, я не уверен, но проверить стоит, — ответив, я широко улыбнулся.

— Да, вы правы, — и она побежала обратно в спальню.

Как только дверь за ней закрылась, я прошипел.

— Валим отсюда, — и первым выскочил за дверь, на ходу застёгивая пальто. Уже на крыльце, поправив шарф, я повернулся к Мамбову. — Ни слова!

— А я молчу, — сказал он и заржал, побежав в машину, чуть согнувшись. Я же пошёл следом, стараясь сохранять достоинство.

Глава 7

— Сёмка! Ты чего так раскорячился? — Заорал Петрович, следящий за тем, как его помощник и ученик карабкается по стене наверх, чтобы снять ещё не слишком большое осиное гнездо в специально подготовленную для этого банку.

— Не могу, Петрович, хоть убей, не могу дальше, — ответил ему Сёмка, прижавшийся к стене.

Переведя дух, он задрал голову и посмотрел наверх. Маска поворачиваться не захотела, и он не сумел даже рассмотреть гнездо. Осы, как это бывало часто, строили его в самом углу, там, где две стены упирались в потолок. Он залез на два с половиной метра от пола, и чувствовал, что не сможет ползти дальше. В костюме защиты было жутко неудобно, да ещё стена, как назло,