Плюнув на это дело, Сёмка прыгнул и заскользил по верёвке вниз. Вокруг собрались все работники пасеки, мрачно глядя вверх. Они все сегодня попробовали туда забраться, но только у самого молодого и лёгкого Сёмки получилось хотя бы половину преодолеть.

— А я говорил тебе, Петрович, леса надо ставить, — сказал один из них, поворачиваясь к старшему мастеру.

— Да знаю я, — отмахнулся Петрович. — Только у нас время есть, а, Данила?

Времени не было. Чтобы построить добротные леса, одного дня мало. Тем более что строить придётся им самим и прямо здесь. Плотников-то никакими калачами к пчёлам не заманишь. А что-то делать за пределами помещения тоже было нельзя, не пролазили большие конструкции в двери.

Петрович ещё раз посмотрел на гнездо. Оно за ночь в полтора раза увеличилось. И когда только успели, падлы такие? А самое главное, как пролезли сюда? Он же перед тем как пчёлок переносить с пасек лично каждый угол обработал. Как будто какой-то вредитель специально эту пакость притащил сюда.

— Роиться начали? — спросил тот самый Данила скривившись.

— Начали помаленьку. Я уже и ульи новые приготовил, — Петрович с ненавистью смотрел на ос. — Что желать-то будем?

— Не знаю, Петрович, — Данила сел на скамейку, отмахнувшись от любопытных пчёл, летавших вокруг него. Это они пока просто летают, любопытничают. А как роиться начнут, так и нападать будут. И невдомёк глупым, что костюм защиты не проткнут. Пачками гибнуть будут. И смысл тогда их от ос спасать, если итог один?

— А может, к его сиятельству пойдёшь? — спросил Сёмка. — Он же вроде обещал помочь, если сами в лужу сядем.

— Да что он сделать может? — в сердцах махнул рукой Петрович. — Ладно бы роиться не начали. А так… Молодые матки дюже магию не любят, как бы хуже не вышло.

— Да, куда уж хуже, — мрачно ответил ему коренастый Ефим. — И так и так потери будут. К тому же мы не знаем, что за дар у его сиятельства. Может, и не будут матки нервничать. Лучше скажи, что боишься идти, — он, усмехнувшись, посмотрел на Петровича.

— Боюсь, — Николаев не стал отрицать очевидного. — Он как зыркнет своими глазищами, мороз по коже бежит. Хуже, только когда Олег Владимирович смотреть начинает.

— Ну, змей он и есть змей. Ты же не у графа Мамбова будешь помощь просить, а у нашего хозяина, — рассудительно произнёс Ефим. — Петрович, делать-то всё равно что-то надо. Ну, пошлёт тебя граф, ну даже по шее настучит, не привыкать. Зато точно будем знать, что с этой стороны помощи ждать не приходится. Опять же, не привыкать. — Он скривился. Молодой граф показался ему лучше, чем бывший хозяин. Вот кому дела до их проблем вообще не было. Главное, чтобы прибыль приносили. — Откажет, значит, будем леса колотить, что ещё остаётся.

— Ладно, прав ты. Я-то вытерплю, — вздохнул Петрович. — А вот пчёлки ждать не смогут.

С минуту пасечники помолчали, думая каждый о своём, а потом пошли из комнаты, чтобы переодеться. И мчаться уже в поместье, чтобы морально поддерживать Петровича, отправляющегося снова тревожить графа. Это для его сиятельства проблема может показаться высосанной из пальца, а вот для них пчёлы как родные уже. Ради них и потерпеть можно.

* * *

Утром я встал удивительно рано. Сам от себя не ожидал. Даже Маша ещё нежилась в постели, когда я поднялся. Чтобы не мешать ей валяться, направился в кабинет, чтобы разобраться с делами поместья. Глеб Старостин тут же материализовался рядом, и очень сильно мне помог понять, что к чему.

— Хозяин поместьем практически не занимался, — сказал он, вытаскивая огромный гроссбух из шкафа и кладя его передо мной. — Но управляющий был грамотный, на мой неискушённый взгляд, и, самое удивительное, честный. Возможно, относительно, но всё же.

— Сейчас проверим, насколько он был честным, — я раскрыл гроссбух и погрузился в изучение положения поместья за последний год. Документы были в полном порядке, и уже через пару часов я примерно представлял себе работу всего поместья в цифрах. — И где он сейчас? — я отодвинул книгу, посмотрев на дворецкого.

— В Дубне. Как только поместье продали, Клаус остался без работы и вернулся в Дубну. — Тут же ответил Старостин.

— Он уже подыскал себе другое место? — спросил я, захлопывая книгу.

— Насколько я знаю, нет, — Глеб задумался. — Точно, нет. Здесь у всех уже есть управляющие, а куда-то в другое место двигаться не слишком охота. Тем более что хозяева поместий всё чаще и чаще говорят о продаже. Он, скорее всего, надеется, что новые хозяева согласятся его принять.

— И много поместий выставляется на продажу? — почему-то этот аспект показался мне очень важным.

— Пока о четырёх речь идёт. Но пока только разговоры. Единственный, кто решился продать поместье и уехать — это бывший хозяин нашего поместья. Людям всегда трудно всё бросить и уехать. Но, если эту тварь проклятущую никто не поймает, начнут разъезжаться. А куда деваться? Жизнь-то дороже.

— И то верно. — Я задумчиво смотрел на гроссбух. — Вот что, ты же знаешь, где этого Клауса найти? Позови его. Мне всё равно нужен управляющий. Только сразу предупреди, что нужно будет клятву верности принести. Без клятвы не будет работы.

— Я понимаю. — Глеб поднялся со своего стула, на который я ему указал, как только он положил передо мной книгу. Ненавижу, когда надо мною нависают. И никакого превосходства не ощущаю, заставляя кого-то передо мной стоять просто так. Вот если бы шла порка, тогда другое дело, а так, пусть лучше сидит напротив и херню про меня не думает. — Вы будете завтракать, ваше сиятельство?

— Да, принеси сюда. Я ещё поработаю, и параллельно какой-нибудь пирожок съем. Да, Фыре колбасу не давать. А то она, похоже, добралась до сердца кухарки. Я ей разрешил пару кусочков в день, а не полпалки съедать. Её вчера полвечера тошнило. — Я строго посмотрел на Глеба, который только губы поджал. По всей видимости, он думал, что Фыру тошнило вовсе не от колбасы, а от такого чёрствого хозяина. — Каша овсяная на мясном бульоне — вот её рацион на ближайшие пару дней.

— Я передам ваш приказ