— Другого ничего не было. И поверь, то, чем кормят здесь, вполне достойно. Да, не замковая кухня, к которой ты могла привыкнуть, но это можно есть.

— Я не могу. Чтобы просто жевать я себя едва ли не заставляю, а уж проглотить…

— Тогда терпи. Завтра будем в замке, будет тебе счастье.

Принесли новую порцию в целой тарелке. Принцесса, закрыв глаза, зачерпнула оттуда ложкой и положила в рот.

— Доедай, Мар, не могу, — сказала она, кое-как проглотив, и вышла из-за стола.

— Неженка, — пробормотала Мариша и пододвинула к себе уже шестую тарелку.

— Растолстеть не боишься? — спросил я ее.

— С моим-то образом жизни? — она с намеком оглядела доспех. — Тут впору бояться похудеть сильнее, чем следует. Ты мне лучше скажи, как ты эти взгляды терпишь?

— Привык уже. Вы, эльфы, по-другому на меня смотреть не умеете. Хотя когда-то Лесия обещала мне, что мне простят происхождение, если у меня будет Оружие.

Кленовые глаза потемнели, изумрудные брови насупились.

— Есть причина, по которой миру не было объявлено о тебе, — сказано было настолько спокойно, насколько она только могла. Учитывая ее характер, получилось даже с оттенками дружелюбности. Отчасти.

«Имя королевы как красная тряпка для быка?»

— А ты только сейчас это понял? Не забывай, она считает, что принесла клятву верности не просто человеку, что уже унизительно для эльфа, а убийце матери, которому в другой ситуации собственноручно бы голову снесла. И только угроза уничтожения заставила ее пойти на такую жертву.

«Не знаю, смог бы я поступить так же в данной ситуации…»

— И благодари своего Бога, что никогда не узнаешь.

Интерлюдия 11

— Ты… понимаешь, что ты сейчас сказал? — Латрея одолевали смешанные чувства.

— Да, Ваше Величество, — кивнул Маркус. — Жертва будет огромной, особенно сейчас, но она позволит нам не зависеть от человека, который сейчас неизвестно где и неизвестно чем занимается.

— Жертва будет не просто огромной, она… я даже не знаю как это правильно назвать…

— Да. Но она позволит поставить Разрушителей на колени и раз и навсегда покончить с этой угрозой. Не только для нас, а для всех миров Иггдрасиля.

— Вот только вряд ли кто-то одобрит среди них подобную выходку. Вот это вот, — король указал на бумаги, в которых был восстановленный чертеж одного их самых древних Старых Ритуалов, — ударит по нам едва ли не сильнее, чем сейчас бьют Разрушители.

— Однако это гарантированно подарит нам победу.

— Какой ценой, Маркус?! — не выдержал Латрей. — Я глубоко ценю, что ты ищешь альтернативные способы решения этой угрозы, но вот это — приговор не только для них, но и для нас! И даже если мы выживем после такого, то придут наши соседи и добьют то, что от нас осталось!

— К Разрушителям никто не ходит, — резонно заметил камергер. — Не пойдут и к нам.

Король устало закрыл глаза, обдумывая данный способ.

— Нет, Маркус. Эта победа для нас будет хуже поражения.

— Как прикажете, — признал поражение Маркус. Но лишь на словах.

Камень под рукой был холодным, не смотря на обычный солнечный день.

— Здравствуй, — прошептал я, слегка наклонив голову. — Я слегка припозднился, знаю, но… лучше поздно, чем никогда, да?

Статуя Лесии мне, разумеется, не ответила. Вообще, это было целое произведение искусства. Не знаю, кто был скульптором, но он смог передать в ее образе как величавость королевы, так и мудрость женщины, и даже будто бы чуточку сострадания. Того самого, что позволило ей с самого начала общаться со мной на равных.

— Я тут с твоими дочками путешествую, — я невесело ухмыльнулся. — Решаю проблему, ради которой ты меня и вытащила с моего мира. Ну, не совсем сама, конечно…

Постепенно увлекшись, я рассказал ей все, что происходило со мной после ее смерти, особенно заостряя внимание на некоторых моментах. Больше всего, почему-то, повеселила история с продажей того самого бриллианта, который она мне вернула. И поэтому далеко не сразу заметил, что я около мемориала уже не один.

— Ты очень наглый червь, раз смеешь появляться здесь так открыто, — раздался за спиной голос, который я бы узнал среди тысяч других голосов.

— Маркус… — пальцы обхватили вышедшие Ножницы с такой силой, что даже костяшки побелели.

— Почему ты не можешь просто сдохнуть? — прошипел он злобно и что-то в меня бросил. Оно ударилось в грудь и отскочило, остановленное опоясывающей торс нитью.

— Удивительно, что ты мне в спину не ударил, ублюдок, — прошипел я в ответ.

Возле меня лежал пятнадцатисантиметровый кинжал, аналог того самого кинжала, который я когда-то выкрал и вернул Делине. Аналог того, которым Маркус вскрыл Лесии шею. Название ускользало из памяти, но сейчас оно было не важно.

— Просто не успел, — сказал он с такой концентрацией ненависти в голосе, что убить его захотелось прямо здесь и сейчас. Другого оружия при нем не наблюдалось.

— Не ведись на провокацию!

«У меня вся жизнь здесь под откос пошла из-за него!»

— Ты уверен, что это не ловушка? Уверен, что где-нибудь в кустах не прячется какой-нибудь отряд лжесвидетелей, который потом скажет, что это ты на него напал? Или патруль? Ты человек, тебя даже слушать никто не будет!

Доводы Оружия слегка развеяли красный туман перед глазами.

— Ты еще худший эльф, чем я о тебе думал. Тебя даже с человеком сравнить нельзя, Маркус.

— Не тебе об этом говорить, мразь, — кажется, я ужалил его сильнее, чем я думал. — Все, что с тобой происходит — лишь самое начало того, что я для тебя приготовил.

— Тебе верят не все.

— Мне верят нужные, а это — самое главное. Знай, ублюдок, тебя будут преследовать везде, где это только возможно.

— Если до твоего куцего мозга еще не дошло — я пытаюсь сохранить ваш чертов мирок.

— Чтобы такой, как ты, что-то мог сделать? — Маркус захохотал. — Быстрее листва на Святом Древе позеленеет, чем это случится! Ничтожество, забывшее свое место, кем бы ты был,