так причитать и плакать, что любое сердце дрогнуло бы от жалости к ним. Все они пребывали в крайнем отчаянии, жестоко страдая от голода, и даже самые крепкие и сильные еле держались на ногах. Тогда горожане, собравшись вместе, устроили совет и решили сдаться на милость короля Англии; они так умоляли своего градоначальника Жана де Вьена вести переговоры от их имени, что тот в конце концов согласился. Он поднялся на гребень крепостного вала и оттуда подал знак тем английским рыцарям, что находились поближе, чтобы они подъехали поговорить с ним.

Один из рыцарей был славный, всеми почитаемый мессир Готье де Мони из Эно, родины английской королевы мадам Филиппы. Комендант Кале обратился к нему и его спутнику де Бассету:

– Милостивые сеньоры, вы смелые рыцари и, конечно, знаете, что долг велит нам удерживать в своих руках город, который наш господин, король Франции, поручил нам защищать. Но теперь мы нуждаемся в помощи, а вы так плотно взяли город в кольцо, что у нас кончились все запасы еды и нам остается только умереть с голоду, если добрый король, ваш повелитель, не сжалится над нами. Попросите его выпустить нас отсюда в чем есть, и пусть забирает себе город и замок со всем добром, что послужит к его обогащению.

Мессир Готье покачал головой:

– Мессир Жан, мессир Жан, – вздохнул он, – мы хорошо знаем, чего желает наш господин, и потому твердо уверены в том, что он не разрешит вам уйти, напротив того, он хочет, чтобы вы все оказались в его власти, и он волен будет одних казнить, а за других потребовать выкуп.

Тогда мессир Жан де Вьен ответил:

– Мы не сможем сделать то, о чем вы сказали. Здесь всего горстка рыцарей, которые выполняют свой долг, защищая город: так на нашем месте поступили бы и вы. Но мы скорее подвергнем себя страданиям, каких еще никогда не испытывали люди, нежели допустим, чтобы с самым маленьким мальчишкой из нашего города обошлись хуже, чем с самым почтенным из нас. Заклинаю вас, идите и попросите вашего повелителя, короля Англии, сжалиться над нами. Мы надеемся на его великодушие.

– Я охотно поступлю так, – ответил Готье де Мони, – надеюсь, он прислушается ко мне, потому что вам бы от того была большая польза.

Рыцари повернули в сторону Вильнёв-ла-Арди, к просторным палатам короля Эдуарда. При нем находились самые влиятельные бароны и королева Филиппа д’Эно. В сопровождении нескольких придворных дам она во второй раз прибыла туда по морю, чтобы навестить короля, своего господина, руководившего осадой Кале. Английский король ждал посланцев у самых дверей, ведь он уже знал, что население Кале наконец-то отказалось от сопротивления.

Готье де Мони повторил слова мессира Жана де Вьена.

– И что вы ему ответили? – спросил король.

– Ваше величество, я ответил, что вы желаете единолично решать, кому из них жить, а кому умирать. Но комендант возразил, что в этом случае горожане, и так уже совершенно обезумевшие от голода, будут готовы продать свою жизнь так дорого, как никто никогда не продавал.

– Мессир Готье, – произнес тогда король, – у меня нет ни желания, ни малейшего намерения изменить свое решение!

Добрый рыцарь мессир Готье де Мони обладал более мягким сердцем, чем король Эдуард, а осунувшееся лицо и изможденный вид коменданта Кале, а так же гордая решимость Жана де Вьена глубоко его тронули. Он приблизился к королю Англии еще на шаг и сказал:

– Сир, боюсь, вы сейчас не правы, потому что можете подать другим дурной пример. Однажды, если вам будет угодно послать нас защищать одну из ваших крепостей, мы пойдем туда без большой охоты, ведь если, как вы сказали, вы велите казнить всех этих людей, с нами поступят так же, когда придет наш черед.

Все бароны и рыцари, слышавшие этот разговор, одоб рили слова мессира Готье.

Король Эдуард мгновенно уловил настроение своих подданных и произнес, повернувшись к мессиру Готье де Мони:

– Я не хочу один идти против всех вас, так что отправляйтесь к мессиру Жану де Вьену и передайте ему, что все мои бароны, поддержав вас, так горячо вступились за жителей Кале, что я согласился оказать им самую великую милость, на какую вы смогли меня уговорить: пусть из Кале выйдут шестеро самых именитых горожан, с непокрытыми головами и босые, с веревками на шее, и пусть принесут мне ключи от замка и города. С этими шестерыми я поступлю, как мне заблагорассудится, а остальных пощажу.

– Ваше величество, – ответил рыцарь, – я это сделаю с большой охотой.

Добрый рыцарь передал ответ короля Эдуарда коменданту Кале, отметив также, что это вся милость, какой он сумел добиться от своего господина.

– Подождите здесь, мессир, – сказал ему Жан де Вьен, – мне нужно поговорить с людьми, потому что судьбу города должны решать они сами.

И он вернулся в город и сразу велел звонить в колокола, чтобы созвать всех жителей на Рыночную площадь.

Там собрались все – мужчины, женщины и дети, и мессир Жан де Вьен сообщил им, что передал ему Готье де Мони по поручению английского короля, добавив, что им предстоит договориться между собой и как можно скорее дать ответ. Не успел он произнести последнее слово, как вокруг него раздались горестные крики и рыдания, и голоса этих ослабевших от голода людей звучали до того жалобно, до того отчаянно, что тронули бы самое жестокое сердце. Мессир Готье де Мони, ожидавший ответа у крепостных стен, услышал вопли страдальцев, взывающих к небесам, и подумал: «Страдальцы узнали свой приговор!» На месте короля Эдуарда он сжалился бы над ними.

Мессир Жан де Вьен плакал вместе с несчастными жителями Кале, которых он защищал и охранял так долго. Но вдруг мессир Эсташ де Сен-Пьер, член городского совета, один из наиболее уважаемых граждан Кале, да к тому же и самый богатый, поднялся и сказал:

– Сеньор, было бы жаль обрекать столько людей на голодную смерть или иную погибель, если можно этого избежать. Я по собственной воле с веревкой на шее пойду и сдамся на милость короля Англии.

Снова раздались громкие крики, но на сей раз это были крики восхищения и благодарности, и многие