— Та же, да не та же, — не позволил начать себя топить Геркан, аж замотав головой из стороны в сторону для пущего эффекта выказывания своего отрицания. — Там всё дело в забивании снегом ведущей звезды и направляющего колеса из-за их слишком близкого расположения к крайним опорным каткам. И тут у меня имеется только одно оправдание — в силу солидного веса этой машины, что почти вдвое превосходит таковой у британского прародителя нашего танка, да при столь малых, полностью сохраненных от оригинала, габаритных размерах, по-другому разместить там опорные катки не представляется возможным. К примеру, если мы их сдвинем ближе к центру танка, нагрузки на передний и задний катки увеличатся столь сильно, что при преодолении неровностей там непременно начнут лопаться рессоры и отваливаться резиновые бандажи катков. Вдобавок возрастет износ траков гусениц вследствие неравномерных нагрузок. Плюс у танка появится некоторая продольная валкость, как у болтающегося на морских волнах суденышка, начисто сбивающая прицел у командира башни и ведущая к укачиванию механика-водителя. — Про подобное возможное физическое состояние мехвода он, конечно, точно не знал, но ведал, что подобный эффект проявится на артиллерийских тягачах типа СТЗ-5, что уже совсем скоро должны будут представлены взору его нынешнего собеседника и прочим высокопоставленным товарищам с последующей постановкой на вооружение РККА. — А если мы, к примеру, поднимем звезду и направляющее колесо выше, чтобы убрать их подальше от катков, то совершенно перекроем и так не самый лучший боковой обзор механику водителю и стрелку-радисту, да вдобавок утяжелим гусеницу из-за необходимости добавления дополнительных звеньев траков. И вообще, если бы та же родная, английская, подвеска показала себя лучше разработанной при моём участии, об этом уже давно доложили бы наверх просто чтобы навредить мне. Все же, что в Ленинграде, что в Харькове, я не любим одинаково за свою былую критику собственных проектов местных конструкторских бюро. Да и прочие типы подвески всё никак не могут прижиться на этом танке. Работы-то в этом направлении ведутся, но положительных результатов, насколько мне известно, пока нет ни у кого.

— Так что, вы не видите выхода из сложившегося положения? — аж поджал губы глава государства, явно рассчитывая на несколько иной ответ. Всё же речь шла об основном танке РККА. И мысль, что он слишком ущербный, уж точно не вызывала у Сталина положительных эмоций.

— Почему же? Я этой проблемой также озабочен уже не первый год. И даже уверен, что нашел выход в применении так называемой торзионной[2] подвески. Её же я бы с удовольствием попробовал установить на новые средние и тяжелые танки, которые нам необходимо начать разрабатывать уже сейчас. Одна с ней беда. Точнее две! — показательно тяжело вздохнул Геркан. — У нас нет лицензии на её производство и соответствующих промышленных технологий. А технологии там очень уж хитрые, товарищ Сталин. Очень! Просто взять и скопировать без подсказок разработчиков — никак не выйдет. Точнее, в конечном итоге, конечно, выйдет. Но будут потрачены годы и немалые деньги на многочисленные опыты. Там ведь необходимо от и до знать, как рецепты применяемых сталей, так и методы их закалки с последующими отпусками и прочими операциями. Да там много чего надо точно знать и выполнять в соответствии с разработанной технологией, чтобы не выдавать один сплошной брак. Ну и дорогая она в изготовлении. Сильно дорогая. Плюс более тяжелая в плане веса. Что не очень хорошо для её применения на относительно недорогих легких танках. Зато она, как полностью лишена недостатков всех ныне применяемых в наших танках типов подвесок, так и полностью защищена от воздействия осколков вражеских снарядов, будучи упрятанной внутрь броневого корпуса танка. Ну и размещается там более компактно, нежели ныне используемая на танках Т-24 и ПТ-1. — Он не помнил своей новой памятью о серийных танках с подобным типом подвески на вооружении РККА. Однако же знал, что многие КБ кинутся экспериментировать именно с ней и начнут получать очень обнадеживающие результаты. К тому же внутреннее «я» принялось посылать ему очередные интуитивные посылы, что именно эта дорога окажется для него наилучшей. Вот он и решил сделать ставку на данную инновационную конструкцию, чтобы снизить количество слабых мест в бортовой броне боевых машин, которые вынужденно имелись на средних и плавающих танках из-за применения на них подвески типа Кристи, требующей прорезать в броневых корпусах солидные такие дорожки для обеспечения её хода вверх и вниз.

— Отчего же вы полагаете, что нам необходимы новые средние и тяжелые танки? — на удивление полностью проигнорировав информацию, ради донесения которой Геркан тут перед ним распинался, задал очень непростой вопрос главный жилец местной дачи. — Наша промышленность с немалым трудом наращивает выпуск одобренных моделей. Фактически Т-24 имеются на вооружении только вашего 1-го полка и нигде более, — да, по приказу Ворошилова все танки этого типа изъяли из прочих частей ради укомплектования ими хотя бы одной танковой дивизии, но пока набралось лишь на один полк. — А вы тут говорите, что их уже пришла пора менять на что-то новое!

— Увы, товарищ Сталин, пора, — вновь разведя руками и в который уже раз тяжко вздохнув, принялся медленно кивать головой Геркан. — Прогресс не стоит на месте и заставляет нас трудиться, если мы желаем идти в ногу со временем. К тому же, у нас банально более не производят для них моторов. Последние выпустили в Запорожье на заводе «Большевик», то ли в 32-ом, то ли в 33-ем годах. Точно и не знаю даже. Меня к тому времени от этого проекта уже совершенно отстранили. Я об этом факте и узнал-то всего пару месяцев назад — только после того, как принял командование над танковым батальоном и окунулся с головой в проверку его боеготовности. Вот и выяснил, что машины последних полутора лет выпуска выходят с завода, имея уже изрядно потрудившиеся в авиации стальные сердца. Видимо до того на «Кировском заводе» вырабатывали накопленные прежде запасы, а после перешли на то, что имелось под рукой. Благо теперь уже на ленинградском «Большевике» имелся опыт их капитального ремонта и переделки — вот и обратились к ним за помощью. Там и справились с превращением авиамоторов в танковые. Только даже авиационных «сердец» сохранилось не сказать, что сильно много. Их всего-то успели произвести