Шрифт:
Закладка:
Она вспомнила о появившейся на фоне нового Петра на картине новые очертания Гром-камня, основания для знаменитого «Медного всадника» на набережной.
Так вот, новый силуэт Гром-камня с картины точь-в-точь напоминал изображение на одном из изразцов чудо-печки «голландки». Тот же Гром-камень на одной из плиток соседствовал с игривой русалкой с правой стороны и большим котом-львом с кисточкой на хвосте с левой.
Даша подошла поближе к печке, поднесла руку к плитке с Гром-камнем, легонько на нее нажала, в этот момент опираясь другой рукой на русалку, и… о чудо… с легким скрежетом плитка с Гром-камнем отошла, образовав небольшую нишу-тайник.
Следователь Безбрежная запустила туда руку и вытащила на свет старую пожелтевшую страницу. На одной стороне был изображен подробный план Михайловского замка, а на другой стороне известные строки известнейшего русского поэта…
Май 1698 г. Вена
— Александр, я же просил вас — связываться со мной только в самых важных случаях. Никто не должен видеть нас вместе. — На глаза незнакомца был надвинут темный капюшон, вся фигура скрывалась под широкой темной накидкой. Был слышен только голос, глубокий, красивый голос, но от него, от его интонаций исходила такая угроза, такой беспричинный страх, что Александр Данилович Меньшиков даже вздрогнул от неожиданности, хотя сам и искал встречи с месье Жюлем, как тот просил себя называть. Хотя, как догадывался Александр, имя, конечно же, было фальшивое.
— Итак, что у вас случилось, Александр? Я вас слушаю! — Фигура в капюшоне наклонилась ниже.
— Понимаете, ваш человек, ну… тот, который… — замялся Меньшиков.
— Я знаю, о ком вы говорите! Что с ним? — грубо ответил Жюль.
— Он же совсем не знает русского языка, он делает грубейшие ошибки, он не понимает смысла речи! Как мы сможем выдавать его… за… ну, вы понимаете!
— У вас есть достаточно времени, чтобы обучить его языку! Разве вам не заплатили за это?! — Голос звучал угрожающе. — Что-то еще?
— Да, еще. Этот человек… он… ну… это… — Меньшиков мял в руках треуголку.
— Что с ним?
Александр сначала замялся, но потом все-таки сумел побороть страх перед незнакомцем, он выпалил на одном дыхании:
— Он же просто каланча длинная! Рост выше всех наших солдат! Как мы объясним в Москве, что царь так сильно подрос! Наш Петя был пониже, намного пониже ростом! — быстро выпалил Александр и прикусил язык, чтобы его никто не услышал.
— Тихо, драгоценнейший мой, не нужно тут называть никаких имен! Как вы знаете, и у стен есть уши и глаза, — недовольно цыкнул на него Жюль. — Мы с вами прекрасно осведомлены, о ком идет речь! По поводу роста не волнуйтесь. Делайте вид, что все так и должно быть. Мало ли, юноша подрос за пару лет! — хмыкнул он.
— В том-то и дело, что юноша. Уезжал в Посольство юноша, отрок двадцати шести лет. А здесь теперь перед нами взрослый сорокалетний мужчина! Тоже делать вид, что подрос за пару лет?! — гневно воскликнул Меньшиков. — Если все вскроется, вы знаете, что со мной в Москве сделают? С меня живьем шкуру сдерут, и это в лучшем случае, — промычал он.
— За секретность, за непредвиденные обстоятельства, за опасность вам и платят такие огромные деньги! Вы знали, на что вы шли! Теперь поздно что-то менять! И где мы найдем точно такого же юношу?! Через пару месяцев нужно будет отправляться обратно в Россию! — сурово ответил месье.
— Но в Москве же его узнают?! Точнее, не узнают! — всплеснул руками Меньшиков.
— С этим делом мы вопрос решим! С вами в Москву отправится небольшое войско, которое и будет наказывать тех, кто не узнает и не признает царя!
— А как же бояре, жена его Евдокия, мать, сестра Софья? С ними что будем делать?
— То же самое, что и с вашей делегацией Посольства! Те, кто хотел жить, перешел на нашу сторону. Остальных постигла нечаянная непредсказуемая смерть!
— Кстати, об этом. Что там с моим настоящим другом? Вы мне обещали, что он останется жив. Если вся операция сорвется, мы сможем вернуть его обратно на царство?
— О вашем друге не переживайте. Свои обещания мы держим. Ваш друг в Бастилии, жив-здоров, защищен от чужих глаз.
— А если его там узнают? Ведь портреты нашего царя по всей Европе разосланы!
— Не узнают, на нем черная железная маска, никто, даже тюремщики, не имеют права снимать ее. С ним обходятся как с благородным человеком, кормят, поят его хорошо. Вот только сбежать из Бастилии ему не удастся. — Жюль поклонился и снова спросил: — Еще какие-то проблемы?
— Он… этот человек… он мало похож на настоящего.
— Ваша задача — научить его всему, что знал его предшественник, об остальном не волнуйтесь, все мы возьмем на себя.
Месье Жюль поклонился и исчез в надвигающихся сумерках, оставив ошеломленного Меньшиков смотреть ему вслед.
Санкт-Петербург. Наши дни
— У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом… —
начал декламировать Сема, его слова дополнил Тема:
— Идет направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках
— Следы невиданных зверей… — закончил за него снова Сема, он сознательно проговаривал трудные слова стихотворения.
— На неведомых… на Неве… неведомых… на Неве дом их! — осенило Дашу.
— Мама, а ты придешь на наше выступление в садик? Вареньевна сказала, что если тебя опять не будет, нам больше не дадут роли… — сознательно шмыгнул носом Тема.
— Зайчик мой, Вареньевна ваша шутит — я обязательно приду. Постараюсь, по крайней мере, — тихо произнесла Даша и обняла сыновей. — А почему вам в саду такое сложное стихотворение задали? Его вроде бы только в школе учат.
— Так нам сказали, что мы самые умные! — Личико Темы расплылось в довольной улыбке.
— Нет, нам сказали, что мы больше всех умничаем, — поправил его брат.
— Мама, а что такое Лукоморье? — рассматривая большую картинку в книге, спросил Тема.
— Лукоморье — это такая волшебная сказочная страна, — пояснила Даша.
— А где она находится? — спросил Сема.
— Не знаю даже, — пожала плечами Безбрежная. — Но вы представляете, в том деле, которым я на работе занимаюсь, мне тоже попалось это стихотворение.
— А что это значит? — подпрыгнул на кровати Сема.
