последние дни улыбнулся легко и свободно. Ему даже хотелось петь. Он не знал еще, как может пригодиться информация, данная ему Коротковым, но уже одна мысль о том, что у него есть союзник, грела душу.

«Еще не все потеряно! Мы еще поборемся!» — думал Андрей, погружаясь в сладкую дрему.

Через двое суток, в полночь третьего августа, Андрей в серебристо-сером скафандре с трехцветным российским флажком на левой части груди, со стилизованной звездой в темно-синем круге — на правой и надписью «Звезда России» наверху гермошлема, стоял в «камере возбуждения» излучателя. За его плечами висела новая, походная модель приемника со складывающейся наподобие зонта антенной.

Глаза Андрея были закрыты, а в голове проносились сумбурной чередой воспоминания и образы: прогулка с Оленькой по ночному парку, отец с мамой, Шмаров с ребятами, снова Оленька — любимая и прекрасная… Он словно прощался с ними и, скорее всего, навсегда.

Но вот разлилось по всему телу знакомое покалывание, стало сильней, почти невыносимым; все воспоминания и мысли вытеснила собой боль… И тут же пропала. Тело наполнила неведомая доселе легкость. Андрей медленно поднял веки. Перед ним простиралась оранжево-красная пустыня, покрытая крошевом небольших камней. А сверху раскинулось тускло-розовое небо с клочками редких желтых облаков.

Андрей Камнерухов прибыл на Марс.

Глава 10

Андрей не сразу смог прийти в себя. Только что он был на Земле — и вот, в следующее мгновение, его окружает уже совсем иной, чужой мир. Окрестный пейзаж казался миражом, бредом, галлюцинацией. Небо тускло-розового цвета над головой, с маленьким, хотя и по-прежнему ярким Солнцем, напоминало фантазию художника-сюрреалиста. И только необыкновенная легкость во всем теле, связанная с уменьшенной почти в три раза силой тяжести, убеждала воспаленное сознание, что это не бред и не мистификация, а действительно Марс, загадочная красная планета.

Очухавшись окончательно, Андрей заметил, что стоит почти по колено в оранжево-красном песке. Предположение Короткова, что молекул марсианского воздуха может не хватить для воссоздания тела Струнника, подтвердилось, однако недостаток их был восполнен не за счет конструкции станции, как он опасался, а за счет молекул марсианского грунта.

Освободив ноги, Андрей обернулся и едва не ударился шлемом об антенну приемопередающего устройства «Севера». Станция совершенно фантастически смотрелась на фоне чужого неба, раскинув ноги-упоры в красном марсианском песке. Под одну из опор попал небольшой камень, сантиметров двадцать в диаметре, и станция стояла, чуть накренившись.

Андрей незамедлительно принялся искать заслонку на корпусе станции, скрывающую за собой распределительный щиток. Увидел он ее очень быстро, но из-за того, что «Север» накренился, он никак не мог до нее дотянуться — не хватало каких-то двух-трех сантиметров. Андрея прошиб пот. Что же делать? Неужели взрывать? Но тогда конец всем надеждам! И тут он заметил поблизости довольно большой, достаточно широкий булыжник, чтобы на него можно было уверенно встать.

Показавшийся невероятно тяжелым с виду, камень оказался на удивление легким, за что Андрей мысленно поблагодарил марсианскую силу тяжести. Перенеся булыжник вплотную к станции и встав на него, Андрей с легкостью дотянулся до заслонки. В специальной сумке, притороченной сбоку к скафандру, помимо двух взрывных устройств, оказались и некоторые инструменты: молоток, пассатижи, набор отверток. Выбрав подходящую отвертку, Андрей с легкостью отвернул первый винт. Со вторым пришлось повозиться: поверхность аппарата раскалилась при входе в атмосферу, и винт буквально «прикипел». В конце концов, поддев заслонку мощной отверткой, Андрей стал долбить по ее рукоятке молотком. Добравшись таким образом до злополучного винта, он тремя сильными ударами перерубил его.

Откинув слегка погнутую заслонку, Андрей увидел три ряда разъемов. Четвертый разъем справа в верхнем ряду, как и говорил Коротков, был рассоединен. Значит, это телекамера, подумал Андрей, но включать ее сейчас было равносильно смерти. Зато второй разъем слева в нижнем ряду Андрей разомкнул не колеблясь. Он был помечен буквой «А» и предназначался для соединения антенны с аппаратурой станции. Теперь «Север» стал окончательно слепоглухонемым.

Выполнив первое задание на Марсе, Андрей наконец огляделся более внимательно, выбирая направление своего путешествия. Линия марсианского горизонта была ближе земной, и куда бы ни бросил свой взгляд Струнник, повсюду он видел одно и то же: песчаную, с мелкими пологими дюнами оранжево-красную пустыню, усыпанную небольшими камнями. И только в одной стороне на горизонте виднелась некая возвышенность. К ней-то и решил идти Андрей. Он, конечно, и не подозревал, что оказался у самого побережья бывшего водохранилища Узбой, в которое впадал когда-то знаменитый Ниргал, а видневшаяся вдали возвышенность и была как раз берегом этого марсианского моря.

Первый час ходьбы не показался Андрею утомительным. Силы его были еще свежими, а при трехкратном снижении веса, казалось, вообще можно бегать и прыгать без устали. Это было непередаваемое чувство! Лишь двенадцать землян до Андрея испытали подобное на Луне — впрочем, там притяжение было еще слабее.

Во время первой остановки Андрей снял со спины приемник, включил его и поставил на землю. Сам отошел метров на десять и, усевшись на удобный камень, решил пообедать. Еда не отличалась разнообразием: жидкий питательный суп-пюре и простая чистая вода, хранившиеся в двух баллонах, прикрепляемых к скафандру. Специальные трубочки соединяли их с двумя мундштуками внутри гермошлема, до которых легко можно было дотянуться губами.

Начав нехитрую трапезу, Андрей все время поглядывал на приемник. «А вдруг не получится? — крутилась в голове мысль. — Тогда в моем распоряжении кислорода менее чем на три часа!» Но волнения его были напрасными.

Гудения в разреженной атмосфере Андрей не услышал, зато увидел, как прямо с неба возник и уперся в раструб приемника луч цвета стали, долгожданная «струна», несущая ему жизнь в прямом смысле этого слова. Через несколько мгновений она погасла, а возле приемника остались лежать два баллона с дыхательной смесью и по баллону с водой и «супом». Подойдя к посылке, Андрей увидел, что в зажиме кислородного баллона что-то белеет.

Это была записка от Короткова:

«Андрей Викторович! Поздравляю с прибытием на Марс! Все прошло успешно, насколько я понимаю, ведь сигналы с «Севера» перестали поступать, и автоматика передатчика засекла ваш маяк. Надеюсь, Вы сделали именно то, что я Вам посоветовал… Время, когда доступен наш с Вами контакт — с 9 утра до 9 вечера по Вашему времени (не забудьте, что когда у Вас вечер — у нас утро, и наоборот). В 21–00 — последняя посылка с ночным запасом. Переведите часы на 4 минуты вперед — именно столько заняло Ваше «путешествие». Кстати, Вы находитесь в точке с координатами 300 градусов южной