— Я бы сказал, запах раствора немножко квас напоминает, — высказался Вова. — А использовать на любых видах можно?

— Да, пишут, что куриный, свиной, коровий навоз — не имеет значения. Хоть бы и человеческий. Пересылаются салфетки, как видите, в простых конвертах и так же хранятся.

— Лишь бы выстрелили, — пробормотала я под нос.

Вечером мы пошли проверить — как оно?

— Ты видишь, что мух почти не осталось? — обрадовался Вова. — Это значит что? — он поводил руками над экспериментальными коробами. — Точно! Уже разогрелось!

— Мне кажется, и пахнет совсем не так агрессивно.

— Если сработает — это ж будет супер-бомба, Олька! В подворье, подальше, поставить под вьетнамцев свинарник — зерна им мало надо, в основном сено-овощи, а навоз вот этой хренью обрабатывать — и никаких тебе запахов! Ставки разнорабочих есть, ветеринар свой положен — вот и будет самоокупаемость!

— Так-то да, неплохая идея. Интересно, реально за две недели какахи в перегной превратятся?

— Вот и посмотрим!

Микробиологи не обманули. Через две недели в газету пошёл материал о новом и весьма удачном эксперименте, который юннатская станция поставила при поддержке молодых казанских учёных. А мы заказали целую коробку волшебных салфеток.

09. ДОРОЖНО-СТРОИТЕЛЬНОЕ

НОВОСТИ

Самый конец июля оказался богат на новости.

Для начала про романтичное. Про «тополя». Сосед по улице (участок напротив) по секрету рассказал Жене, что прямо, можно сказать, в Иркутске на боевое дежурство поставлены новые ракеты на самоходном автомобильном шасси. Не знаю, писали ли об этом в центральных советских газетах, но у соседа брат служил в ракетной военной части, поэтому инфа была сотка. А поскольку такой радостью все делились охотно, то у нас и так все всё знали, без газет. Потому что ставились «тополя» под Иркутском кучно; тут у нас стратегического много: и плотина (огромнейший источник энергии, так-то), и авиазавод (выпускающий преимущественно военные самолёты, благодаря чему их обкатку мы видим чрезвычайно часто), и шелеховский алюминиевый завод (а Шелехов — он рядом с Иркутском, почти как микрорайон). Чуть подальше (но по масштабам ядерной бомбардировки — ваще рядом) — Ангарскнефтеоргсинтез, да ещё до кучи небольшой и скромный комбинатик по обогащению урана (про уран я знала по будущей памяти и скромно об этом знании помалкивала в тряпочку).

А когда у вас столько всего вкусного — хочешь-не хочешь, а прикрывать надо. Поэтому под Иркутском была организована целая ракетная часть, для служащих которой начал активно строиться новый специальный микрорайон — Зелёный. А в ракетной части — новые тополя, защищающие своим зонтиком всё наше богатство и нас заодно.

Двадцать шестого июля у берегов Антарктиды ледокол «Владивосток» освободил находившееся четыре месяца в ледяном заточении научное судно дизель-электроход «Михаил Сомов»! Мы все следили по новостям за этими событиями и переживали и за «Михаила Сомова», и за «Владивосток».

Двадцать седьмого начался международный фестиваль молодёжи и студентов. По телику показывали радостных негров, индусов и прочих разноцветных товарищей из разных стран. А я думала — ну вот, ещё одна волна негритят в Москве народится.

А вот двадцать восьмого мы с Вовкой ездили провожать бабушку с дедом и Наташкой в гости к Олегу Петровичу. А на обратном пути зашли в квартиру — мама просила заехать, герани бабушкины полить, а то Женя забыл. И в почтовом ящике обнаружили очередной квиток. На этот раз — от Восточно-Сибирского издательства, за двухтомник «Грозам вопреки». Сумма была такая большая, что мы только переглянулись и в подъезде ничего обсуждать не стали.

НИКОГДА ЕЩЁ ШТИРЛИЦ…

Мы быстро поднялись на наш этаж, зашли в квартиру, потом — в нашу с бабушкой половинку, и только когда между нами и подъездом оказалось две двери, Вова спросил:

— Не первое же издание, почему так много?

— Полагать надо, не пятьдесят тысяч экземпляров заложено, а семьдесят пять. Я так прикидываю. Да и большая она, всё-таки — двадцать два авторских листа.

— Ну, так-то да. Но семнадцать тысяч! Ты не боишься вызвать подозрения или враждебный настрой?

— Да плевать мне на враждебный настрой, если честно. Я знаешь что?..

На самом деле, я внезапно подумала, что всё это может быть частью проверки нас на вшивость. Но если так…

— Что? — спросил Вова, не дождавшись продолжения.

— Сейчас, я слова́ подберу, — сказала я, вынула из шкафа листок и написала: «Что если нам дали такие деньги, чтобы посмотреть на реакцию?»

Вова пожал плечами и спросил вслух:

— Думаешь, пасут нас? Или слушают?

Реально, если нас давно слушают, смысл шпаргалки писать?

— Вполне вероятно. Я бы на их месте по-любому слушала. Но я шарящий боец, прошедший школу девяностых, а тут народ наивный, как дошколята.

— Если слушают, должны были стотыщпицот докладных наверх заслать. Мы ж с тобой странные, шопипец.

— А чё странные? Нормальные мы, на рожон не лезем, никого особо не раздражаем.

— Очень деловые, очень самостоятельные дети с неизвестно откуда взятой кучей знаний и навыков.

— Ну, а чё, бывают же уникумы. Хоть того пацана вспомни из немецкого кино. Как его? Забыла, блин. Математический гений и музыкант. На бирже ещё играл.

— М… с дедом, да? Он ещё симулировал, что разбился и память потерял?

— Но. Витус*! — вспомнила я. — Его ваще никто не учил, до всего пацан своим умом допёр.

*Фильм так и называется:

«Витус». Снят в 2006 году

Фреди М. Мурером,

и на самом деле швейцарский.

— Мы с тобой и не знаем ничего толком. Что ты помнишь, например? Что после развала СССР через несколько лет кризис банковской системы был и рубль рухнул?

— М-м-м… Нет, про кризис я примерно знаешь что помню? Что пытались высчитать перспективы. У нас было два гениальных учёных. Одного не помню, а второй — Побиск Кузнецов. Я его и запомнила только потому, что имя у него такое странное. Была у него даже какая-то лаборатория, чуть ли не как у Азимовского Гарри Селдона*. Он же Гарри был?

* Имеется в виду персонаж

из серии романов Айзека Азимова

«Основание»

(в полном цикле семь книг).

— Историк-то тот? Вроде. Да неважно! И дальше что?

— Дальше всё вышло просто и прекрасно. У Кузнецова нашлись «доброжелатели», которые так сильно старались на благо Родины, что упекли его в психушку. Несколько месяцев он отлежал там — или, вернее сказать, отсидел. Потом друзья его выцарапали, но его лабу уже успели раздербанить.

— Вот суки.

— Не говори. Слышала я, что позже Кузнецов консультировал Андропова. Если это так, и он до сих пор его консультирует, у нас есть живой шанс пережить кризис и не умереть. А! Про Америку не сказала же! Когда в Пиндосии к власти пришёл Рейган…

— Это ещё в первый раз?

— Да. Так вот, когда Рейган пришёл, он тоже захотел просчитать будущее. Рейган, конечно, недообразованный психопат и… как бы это сказать… коммунофоб, что ли? — но, однако же, он верил в силу науки.

— И-и-и?..

— И призвал тоже учёных. Не знаю уж, математики они были или социологи, может всякие разные, но подошли пиндосы с размахом. Три, по-моему, независимых группы было организовано. Фамилию смутно помню одну. То ли Нейман, то ли Гелман. Я его ещё запомнила, потому что имя напоминало фантаста того, помнишь — Нил Гейман.

— Который «Американские боги»?

— Да. Так вот, все три американские группы пришли, что характерно, ровно к тому же результату, что и две советских. Где-то в восемьдесят шестом, а с большей вероятностью в восемьдесят седьмом году случится кризис. Практически общемировой. Но первая волна ударит в основном по капстранам.

— А вторая?

— Вторая придёт лет через пять-семь, и вот она шарахнет уже по всему миру. Там чё-то падения ВВП чудовищные, чуть не на четверть.

— Двадцать пять процентов⁈

— Да.

— Хер-р-рас-с-се!

— Вот и все так сказали. Но самое интересное, страны социалистического блока должны были пережить его сравнительно легче. Тоже с падением ВВП, но в районе десяти-двенадцати процентов. А хуже всего должно было прийтись угадай кому?

— США?

— Точно. БЛМ тогда ещё вылезти должны были, прикинь?

— Так они, получается, не погасили кризис, а просто отодвинули его?

— Ну, да.

— Погоди, а если такая жопа — что тогда с долларом?..

— Вот и амеры запаниковали: что с долларом? Как минимум, перестал бы быть мировой резервной валютой. Причём множество финансовых аналитиков рангом поменьше тоже предсказывали неминучую смерть доллара, даже в популярных книжках по финансовой грамотности повсеместно об этом