Моя челюсть напрягается.

— Это смертельная рана?

Раздается еще какое-то шарканье, а затем раздается голос старого осла Лайона. Лайон-президент нашего клуба. Как он получил это имя — долгая, блядь, история. Мое — Псих, и это тоже… долгая, блядь, история.

— Всегда могу рассчитывать на то, что мой вице-президент вложит страх Божий в перспективы. — Лайон хихикает в трубку.

— Может быть, тогда нам нужно переоценить, кому мы позволяем волочить ноги по нашему клубу.

— Я думаю, что Флаф — это хороший вариант. Ты просто должен быть милым.

— Я никогда не бываю милым. Ты это знаешь.

Он снова хихикает, и я могу только представить сигару, свисающую между его хрупкими губами.

— Это смертельно? — снова спрашиваю я, вздыхая.

— Это не так. Просто хотел напугать Флаффи. Ты заставляешь его нервничать. Я думаю, что он на самом деле обделывается каждый раз, когда ему приходится с тобой разговаривать. Как поживают родители?

— То же самое, то же самое. Я вернусь завтра утром.

— Да, хорошо, — ворчит Лайон. — Есть что-нибудь, что мне нужно знать? — Этот вопрос не сбивает меня с толку. Лев (Лайон) всегда спрашивает об этом. Чертов сверхчувствительный придурок.

— Если бы ты знал, ты бы знал. — Я вешаю трубку и возвращаюсь на кухню, отодвигаю стул напротив Джейд и опускаюсь на мягкую кожу. Я не отрываю от нее глаз.

Она берет свой стакан с водой и опустошает его одним глотком, изо всех сил стараясь не смотреть на меня.

— Сынок, как у тебя дела? — спрашивает мой отец рядом со мной, разрезая свой стейк. Мы погружаемся в разговор о нормальном дерьме, которым я когда-то увлекался. Я чувствую себя плохо, черт возьми. Мне было плохо в тот день, когда я ушел от них всех с намерением никогда не возвращаться. Этот мальчик с проблемами в поведении превратился в мужчину с проблемами. Настоящие гребаные проблемы. Но до недавнего времени я ловил себя на том, что мне приходится тащить свою задницу обратно в этот дом по той самой причине, по которой я, блядь, ушел.

Ее.

— Ройс, — бормочет моя мама, вытирая рот льняной салфеткой и изящно кладя ее на стол. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не вступил в мотоциклетный клуб.

Папа замолкает рядом со мной.

Мои глаза находят Джейд, которая не смотрит на меня самодовольно, ей больше скучно. Пустая и невыразительная. Она всего лишь гребаная тень той девушки, которую я когда-то знал. Она хочет быть здесь не больше, чем я. Когда мы были детьми, она светилась, даже когда мы ссорились. Был огонь, который осветил ее ауру. Теперь этот огонь, кажется, сгорел.

— У меня он есть. Я там уже четыре года, ма.

— Где это и почему, Ройс?

Я бросаю салфетку на тарелку. Думаю, мы делаем это сейчас.

— LA. Не слишком далеко от тебя. — Мои глаза встретились с глазами Джейд. — Но достаточно далеко.

— Ты ничего не собираешься сказать, Джейд? — Моя мать громко ахает, глядя на Джейд. — Вы двое всегда были так близки…

Джейд давится водой. Ни для кого не было секретом, насколько мы с Джейд были близки. Все называли Джейд моей любимицей. Она всегда висела у меня на руке, желая делать все со мной, Орсоном и Штормом, и она была единственной, кому это было позволено. Разозлил многих сук тот факт, что они не могли поехать с нами, но моя маленькая приемная сестра могла, но они справились с этим. Джейд тоже каждый год готовила мне торт на день рождения, они с мамой на кухне устраивали беспорядок, в то время как папа всегда был в отъезде, занимаясь всяким деловым дерьмом.

— Мне нечего сказать, — бормочет Джейд. — Вообще-то, можно меня извинить? — Мама щелкает запястьем, соглашаясь, и Джейд шаркает из столовой, мои глаза не отрываются от нее. Когда она трусцой поднимается по лестнице, я наблюдаю, как ее задница подпрыгивает при каждом шаге.

Я прикусываю губу и ухмыляюсь. Если бы она не была моей приемной сестрой, я бы припарковал это на своем дерьме по крайней мере на два рабочих дня.

— Кайл? — Моя мама указывает на моего старика.

Он смотрит на меня, а я смотрю на него и всю ту неловкую чушь, которая случается всякий раз, когда кто-то попадает в беду.

— Мама? Мне, блядь, двадцать два года. Мне не нужно, чтобы ты нервничала. Я выживал один, со своими братьями, в течение четырех лет.

— Это не имеет значения, Ройс! Я была так напряжена. У тебя… — У нее начинают слезиться глаза, и я впервые смотрю на нее. Действительно, блядь, посмотрел на нее. Она сильно постарела с тех пор, как я уехал. С короткими волосами, уложенными вокруг подбородка. Морщины прорезают изгибы вокруг ее глаз, но мы все знаем, что ей делают уколы на лоб.

— Прости, ма… Это не входило в мои планы.

— Так что же произошло? — спрашивает мама, наконец поднимая на меня глаза.

— Я не могу говорить об этом с тобой.

Она вздыхает, встает и убирает со стола.

— Ну, я надеюсь, что ты, по крайней мере, будешь навещать меня чаще.

Я стою рядом с ней, глядя на своего старика, который внимательно наблюдает за мной.

— Без тебя дом был очень пустым, мальчик… — Папа, с другой стороны, хорошо выглядит для своего возраста. Но с другой стороны, он всегда так делал, черт возьми. Если бы только привлекательная внешность и обаяние могли скрыть то, что скрывается за диким бизнесменом, которым является Кайл Кейн.

Я бью его по руке, немного неровно.

— Сколько ты жмешь?

Он качает головой и смеется.

— Больше, чем ты. — Я иду на кухню и помогаю маме мыть посуду.

— Где Луиза? — спрашиваю я, гадая, где горничная. Она всегда ходила своей старой задницей по нашему дому, делая все то дерьмо, которым должна была заниматься моя мама, вместо того, чтобы ходить по магазинам со своими друзьями.

Мама вздыхает, ставя тарелку за тарелкой в посудомоечную машину.

— Я отпустила ее вскоре после того, как ты ушел. Я не хотела повторять те же ошибки, что и с тобой, с Джейд тоже.

Ее взгляд устремляется к фасаду дома, где огибает огромный гараж.

— Она кричала о тебе каждую ночь в течение первого года, просыпаясь в поту. А потом все просто прекратилось. Как будто она сдалась.

Мои губы сжимаются вместе. Хотел бы я сказать, что мне было похуй, но я этого не сделал. Я сочувствовал той герцогине, а не этой, которая сейчас сидит своей дерзкой маленькой задницей наверху.

— Да, ну, дерьмо изменилось…

Мама подносит руки к моим щекам.

— Не будь незнакомцем. Это приказ. И когда ты будешь готов, я буду здесь, если ты захочешь поговорить о том, что случилось.

— Конечно, ма.

Этого, блядь, не случится.

После того, как я помог маме прибраться, я прощаюсь с ними обоими, а затем направляюсь к своему мотоциклу. Перекинув ногу через