Шарль-Тристан де Монтолон в крайней степени растерянности; его ветреная супруга – на грани истерики. Графу ничего не остается, как заявить о скором отъезде с острова его семьи («какой конфуз!»).

Дальше – больше. Альбина вскоре слегла; у нее случился выкидыш. Оставаться дальше на острове было выше ее сил.

2 июля 1819 года Джеймстаунскую бухту покинет корабль «Леди Кэмпбелл», увозивший в Европу графиню де Монтолон – с тремя детьми, служанкой и кормилицей. Граф де Монтолон останется. Хозяин окажется снисходительным к своему преданному соратнику.

Луи Маршан: «…Графиня серьезно болела, и д-р Верлинг заявил, что местный климат не даст ей возможности выздороветь. Ее отъезд был решен в результате проведенной консультации, о чем сообщили императору. Этот отъезд лишал императора общества человека, которого он высоко ценил. Его светской жизни был нанесен сокрушительный удар. Благодаря своему уму… она обеспечивала так необходимое ему отвлечение от работы, и время, проводимое с ней, играло важную роль в его повседневной жизни».

Перед отъездом Альбины Бонапарт сжалится над бедняжкой. Поначалу он не хотел с ней даже прощаться. Тем не менее, подумав, пришел к выводу, что та все-таки заслужила пару теплых слов:

– Граф де Монтолон остается здесь, это его выбор, – сказал Наполеон. – Там, в Европе, такая женщина, как вы, легко найдет себе нового мужа…

– Ох, сир, женщине намного проще найти любовника, но не мужа, – ответила, всплакнув, Альбина.

Что ж, на этот раз эта женщина была права…

Шесть дней спустя (8 июля) остров покинет и лейтенант Джексон[213].

* * *

Горячая ванна в этот раз почти не приносила облегчения. И это уже не впервой. Похоже, «крыс» завелось целых две. И теперь они соревновались между собою за пьедестал наилучшей кусаки. Ничего, через час успокоятся – и они, и такой же пасюк – местный губернатор Хадсон Лоу, не к ночи будь помянут. Кто-то рассказывал, что британец очень болезненно переносит «чрезмерное расточительство» Пленника из-за его увлечения горячими ванными. Стоит ли часами вариться в горячей воде, возмущался он, если 53-й британский полк испытывает серьезные затруднения с доставкой воды для приготовления солдатам пищи?..

Сократите, сэр Лоу, численный состав солдат на острове, и все образуется. А Императору без этих самых горячих ванн никак нельзя, уж привыкайте, сэ-эр…

Между тем накал борьбы даже по прошествии немалого времени ничуть не ослабевал. Мало того, он, этот накал, казалось, был на грани перегрева. Как передавали верные люди, начиная с 1817 года в Европе стал неуклонно возрождаться культ Наполеона Бонапарта. О бывшем Императоре издавались книги, брошюры, писали газеты…

Так, в ноябре 1818 года катер «Москито» доставил в английский Портсмут сногсшибательную новость: Бонапарт бежал! В Англии и Франции начались народные волнения и факельные шествия – люди, не скрывая, выражали Наполеону, содержавшемуся где-то на острове в тяжелейших условиях, свои симпатии. Больше всех заволновались, конечно, в Париже: еще не хватало второго возвращения Бонапарта! Второй раз «Ста дней» не пережить! Герцог Ришелье обратился к французскому послу в Лондоне с просьбой напомнить британскому правительству о чрезвычайной опасности «генерала Бонапарта» и потребовал усилить меры по его охране…

Пробонапартистская пропаганда началась, пожалуй, сразу после Ватерлоо, когда роялисты стали без разбора хватать бывших наполеоновских офицеров и генералов и безжалостно расправляться с ними. Одним из таких генералов, попавших, что называется, под раздачу, оказался граф Шарль-Анжелик Юше Лабедуайер. Наполеоновский генерал и командир 112-го линейного полка, он участвовал в войнах и был неоднократно ранен. В смутные первые недели «Ста дней» занял сторону Наполеона, причем своим примером увлек всю армию. Бонапарт сделал его пэром Франции и дивизионным генералом. За участие в заговоре против Бурбонов был арестован и предан военному суду, приговорившему генерала к расстрелу. Отменить казнь не помогло даже то, что его жена, став на колени перед королем, слезно умоляла пощадить супруга.

– Хорошо, – утешил без пяти минут вдову Людовик XVIII. – Так и быть, я закажу мессу за упокой души вашего мужа…

На этом издевательство не закончилась: безутешной вдове пришлось заплатить двум десяткам солдат расстрельной команды по три франка каждому.

Генералу Лабедуайеру было 29 лет…

В ответ на террор роялистов начались народные волнения. Люди выходили на улицы и требовали возвращения Наполеона!

Однако со стороны властей началась своего рода «охота на ведьм», во главе которой оказался герцог Беррийский[214], устроивший настоящую охоту за французскими маршалами, служившими при Наполеоне. Кандидатов для казни набралось не менее десятка человек, но герцог решил казнить лишь одного – маршала Брюна. Протеже Дантона, Брюн был ярым бонапартистом. Маршал с 1804 года[215], он поддержал Бонапарта в период «Ста дней». Тело убитого военачальника роялисты приказали сбросить в Рону…

В Тулузе был расстрелян генерал Рамель. После казни его тело роялисты изрубили саблями на куски… В Ниме расстреляли генерала Лагарда; в Узе – еще два десятка бонапартистов…

Так что причин вспоминать Бонапарта добрым словом у французов имелось больше чем достаточно…

* * *

К сожалению, сам Наполеон об этом ничего не знал. Жесточайшая цензура, установленная на острове губернатором, не позволяла Пленнику получать свежую информацию. Газеты, журналы и книги, доставляемые в Лонгвуд, тщательно сортировались. Цель Хадсона Лоу заключалась в одном – максимально изолировать Пленника от происходящего в мире, особенно связанного с изменениями в самой Франции и в Европе. Смерти подобно для местной администрации было бы проникновение на остров Святой Елены секретной информации, в том числе – связанной с наличием секретной переписки. Максимальная изоляция Пленника – вот на что была направлена вся деятельность местного губернатора и его окружения. Именно этого требовали из Лондона. А главным исполнителем всех инструкций должен был стать именно Хадсон Лоу – британская длань на острове, а попросту – тюремщик, этакий Главный Смотритель.

Бонапарт это прекрасно осознавал, а потому сопротивлялся как мог. Не сразу, но достаточно быстро он понял, как может своим поведением раз за разом указывать болванчику-губернатору то место, которого тот достоин, тем более что на фоне сосланного сюда Пленника это место было просто ничтожно. Исходя из этого, даже на Святой Елене Наполеон организовал своего рода Императорский прием по усмотрению.

С появлением на острове сосланного Императора Святая Елена, к вящему неудовольствию англичан, постепенно превращалась в некое место паломничества. К затерянному в океане клочку суши раз за разом тянулись проходившие мимо корабли. Официально суда бросали якоря в бухте Джеймстауна для пополнения запасов воды и продовольствия, а также для устранения различных поломок, возникавших во время