— Полагаю, что это квалифицируется как маленькое, — согласился Кэйлеб. — Но в таком случае нет особого смысла строить еще одну ПИКУ, не так ли? Если Мерлин не сможет записать свою личность или загрузить ее непосредственно в другую ПИКУ, и никто из нас не сможет выжить в ней, у нас не будет никого, кто мог бы «управлять» ею.

— Это… не совсем точно, — очень медленно произнес Нарман. Все они еще раз посмотрели на его изображение, и он вздохнул. — Так уж получилось, что у нас есть одна доступная личность. Та, которая, как я полностью уверен, будет функционировать в среде ПИКА.

— Ты хоть представляешь, как тебе повезло, что тебе больше не нужно сворачивать шею? — поинтересовалась Шарлиан. — Ты только что закончил объяснять, почему никто из нас не может выполнить эту работу. Так откуда же взялась эта личность, которая могла бы это сделать?

— Что ж, — Нарман посмотрел на Мерлина, — оказывается, когда доктор Проктор начал… модифицировать ваш ПИКА и его программное обеспечение, чтобы отменить десятидневное автоматическое стирание личности, он не был уверен, что сможет это осуществить. И он боялся, что запустит один из протоколов безопасности и сбросит вашу память, когда начнет проверять блокировки. Так что, на всякий случай, он сделал резервную копию вашей личности. Она все еще здесь, хранится в информационном ядре Совы.

Мерлин услышал свой вдох, звук был резким и отчетливым во внезапной тишине. Эта тишина длилась несколько секунд, затем…

— Сова, почему ты не сказал мне об этом, когда я попросил устройство для своей записи? — спросил он.

— Вы не спрашивали о существующих личностях, — резонно заметил Сова, — а я тогда не был так способен, как сейчас, экстраполировать невысказанные желания из конкретных запросов. Я также не знал, что обладаю этой записью, пока князь Нарман не поднял вопрос о виртуальных исследованиях и разработках. В то время я провел поиск по всем базам данных и обнаружил папку доктора Проктора. Она оказалась очень ценной, но пока я ее не открыл, я не знал о данных, которые он там хранил.

Мерлин кивнул. Конечно, до Нармана Сове и в голову не приходило расширять свои параметры поиска за пределы тех, которые были указаны в исходном запросе.

— Было бы возможно, даже без вашего высокоскоростного порта передачи данных, записать ваши впечатления и воспоминания о событиях здесь, на Сейфхолде, не более чем за пять или шесть дней. — Мерлин заметил, что Нарман, казалось, подбирал слова с необычайной тщательностью. — Это позволило бы нам обновить сохраненную личность всем вашим собственным опытом в Сейфхолде.

— Нет, — очень тихо сказал Мерлин.

— Но, Мерлин… — начал Кэйлеб.

— Нет, — повторил он более твердо. — Я не хочу повторять себя в другой картине, Кэйлеб. Мне уже достаточно трудно вспомнить, как много знает обо мне человек, с которым я разговариваю в данный момент. Если мы создадим второго ПИКА — а я пока не уверен, что это отличная идея, — это будет еще один постоянный человек, тот, кто должен взаимодействовать с другими людьми — теми же самыми другими людьми — месяцами подряд. Было бы слишком много шансов на то, что новый сейджин выдаст что-то из воспоминаний «сейджина Мерлина».

Кэйлеб медленно кивнул, но глаза Шарлиан сузились, и она задумчиво посмотрела на Мерлина.

Она знает, — подумал Мерлин. — Конечно, она знает. И Нарман тоже. Само то, как он сформулировал это предложение, доказывает это.

Он закрыл глаза, его мысли по спирали устремились внутрь, и его ноздри раздулись, когда он прямо посмотрел на это.

Нимуэ Албан — Нимуэ Албан, спящая в базе данных Совы, — была… незапятнанной. Она не делала ничего из того, что сделал Мерлин Этроуз. Она даже не вспомнила бы, как не помнил Мерлин, когда он проснулся как Нимуэ Албан в этой самой пещере, вызвавшись добровольцем на миссию до нее. И из-за этого она не несла никакой ответственности — никакой вины — за все миллионы людей, которые погибли — или еще должны были умереть — в религиозной войне, развязанной Мерлином Этроузом. Он не имел права обременять ее этой виной, этими воспоминаниями. Но имел ли он право посвящать ее в последствия своих действий? Поставить ее против этого мира кровопролития, ярости и ненависти? Он чувствовал, что друзья ждут его, силу их поддержки и любви, и он знал, что здесь, на Сейфхолде, есть люди и дела огромной ценности, но они были так окутаны болью, так пойманы в ловушку уродства, к рождению которого он приложил столь много рук.

Он сделал еще один глубокий вдох, в котором легкие ПИКИ никогда по-настоящему не нуждались, и снова открыл глаза.

— Мне нужно подумать об этом, — тихо сказал он. — Нарман, вы с Совой продолжите и постройте ПИКУ. Я почти уверен, что в конце концов решу, что у нас действительно нет другого выбора, кроме как выложить его в сеть, когда он будет закончен. Но мне требуется время, чтобы осознать эту идею и решить, сколько дополнительных воспоминаний, если таковые имеются, включить в процесс.