c. Соотношения между волею и желанием суть законы, определяющие форму последнего – страсть, склонность, простое желание – в зависимости от формы первой (воли). Эти соотношения так же мало исследованы, как и предыдущие, и по той же причине.

3. Соотношения между формами духа и формами жизни суть законы, связующие строение науки со строением разума; формы искусства, нравственности, права и религиозного культа – с формою чувства; и государства со всем, что обнимается им, – с формою воли.

Нам думается, что если в одном из соотносящегося в этих законах, именно в формах жизни, выделить все содержимое, что существовало там ранее соприкосновения с духом, то оставшееся совпадет по сущности и по строению с формами духа или, точнее – будет самыми этими формами, только отделившимися от своего первоисточника и получившими самостоятельное, независимое существование. Так, если из науки мы выделим объекты познанные, то получится в остатке чистая форма понимания как синтез схем разума; если из статуи мы выделим мрамор, то останется мысленный образ ее, бывший ранее в духе художника; также и во всем другом. Основываясь на этом, мы можем сказать, что отношения между формами духа и между формами жизни суть отношения тожества. Их связь – связь прототипа с копиями или, точнее – связь существа с тенями его, бросаемыми в различные стороны и на различные предметы. Эти тени, сохраняя очертания своего предмета, могут неопределенно увеличиваться и уменьшаться в размерах, – явление, которое мы замечаем и в формах жизни по отношению к формам духа.

V. Законы творения суть постоянные и необходимые соотношения в пределах самих творческих процессов и, далее – между творческими процессами и духом и между творческими процессами и формами жизни.

Соотношения в пределах самих творческих процессов суть законы, соединяющие между собою составные части одного и того же процесса, и законы, соединяющие между собою отдельные процессы; первые суть законы процесса, вторые – законы синтеза процессов как сложения и совместного развития их.

Законы процесса распадаются на две группы – общую и частную. Первая содержит в себе соотношения между элементами процесса – всякого, каков бы он ни был и в какой бы сфере мира человеческого он ни происходил. Таковы соотношения между продолжительностью и напряженностью его; или между тем, что процессирует (содержание), и между тем, как процессирует (строение процесса); или причинное, количественное и формальное соотношения между каждыми двумя смежными моментами процесса, и многое другое. Вторая группа содержит в себе специальные законы каждого отдельного типа процессов, совершающихся в Мире человеческом. Согласно с тем, как мы установили эти типы ранее, и самые законы эти распадутся на следующие:

1. Законы процесса понимания, как в субъективно-индивидуальной части его, так и в объективно-исторической. Таков закон (мы приводим примеры с целью объяснить нашу мысль, оставляя в стороне достоверность приводимого), по которому развитие всякой науки как ветви понимания проходит четыре фазиса: собирания фактов, установления частных эмпирических правил как суммаций собранных фактов, затем частных законов, в которых установленные правила становятся понятными, необходимыми и постоянными, и, наконец – открытия общего верховного закона, объясняющего и объединяющего открытые частные законы. Так, астрономия, наиболее законченная из наук, в своем историческом развитии распадается на период собирания частных фактов до эпохи Гиппарха и Птоломея, период общих правил, установленных этими древними учеными, период частных законов Кеплера и период общего, объединяющего и объясняющего закона, наступивший для этой науки с Ньютоном. Или еще – в применении не к отдельным областям разумной деятельности человека, но ко всем им, как целому – период цельной науки как понимания; период отдельных наук как ветвей распавшегося понимания; период собирания знаний как элементов распавшихся наук; и период учености как совокупности внешних признаков науки, некоторое время продолжающих существовать после исчезновения ее сущности[27].

2. Законы художественного процесса. В соответствие тем фазам, которые замечаются в развитии науки, и в процессе развития искусства есть также некоторые определнные периоды. Его возникновение обнаруживается тем, что к создаваемому по необходимости (могила, оружие, домашняя утварь, жилище) человек начинает прибавлять красивое или через изображение на нем (необходимом) того, что ему нравится в природе, или через придачу каких-нибудь линий и очертаний, им самим выдуманных. Если принять во внимание, что были находимы орудия из костей животных, уже теперь исчезнувших, на которых сохранились следы этих линий, произвольных или подражающих природе, то мы должны будем отнести начало искусства к той же глубокой древности, к которой мы относим и начало языка. Человек стал искать «украшения», как только он перестал быть животным, и это яснее, нежели что-либо другое, показывает глубокую внутреннюю потребность искусства, тесное и неразъединимое родство его с человеческой душою. Именно то, что сверх необходимого, что не для нужд среди нужного, и составляет отличие человека от животного, – грань, через которую никогда не переступит последнее, особенность, от которой не ранее откажется первый, как тогда только, когда с него исчезнут последние черты человеческого образа. Как ни грубы эти первые изображения и как ни малы они, в них искусство уже столь же существует, так же действительно и реально, как и в самые высшие моменты своего проявления, какие только знает история. Раз из созданного человеком есть что-либо, что ценится им независимо от того, из чего, чем и для какой полезной цели сделано, но только потому одному, какое очертание имеет, – искусство уже есть как особенное явление. Этот первый и самый продолжительный период оканчивается, и искусство вступает в новую фазу, когда изображение красивого освобождается от связи с необходимым: красота сознается в своей отдельности, ее созерцание становится самостоятельною потребностью, искусство, как ее воплощение, выделяется в особенную ветвь человеческого творчества и мир прекрасных вещей отделяется от мира полезных вещей. Третий период для искусства наступает тогда, когда те частицы красоты, которые, повинуясь тайному влечению, человек подмечал в природе и соединял в своих произведениях, – он сознает как только сходное с тем прототипом ее, который скрыт в его собственной душе. К этому сознанию приводится он и безотчетным, но не обманывающим чувством, и мыслью, что есть же что-нибудь, сравнивая с чем находимое в природе он одно признает прекрасным, а другое безразличным, и среди самого прекрасного – одно в более высокой степени, другое – в меньшей; наконец – и это уже преддверие к открытию – в нем укрепляется убеждение, что есть некоторое и мерило красоты, и источник ее, и в нем именно скрытое, когда находимое в природе он