Кастил прижал руки к моей спине, а я перевела взгляд с выходца на королеву и затем на Малика, который не сводил глаз с неподвижного тела.

– Что?.. – Я заставила себя перевести дух. – Что с вами не так? – спросила я королеву, глядя на мертвую женщину, на кровь, расплывающуюся под ее рукой…

Один палец шевельнулся.

Я ахнула, а Кастил подался вперед, прищурившись. Дернулся другой палец, а затем и рука. Через секунду все тело начало двигаться, спина выгнулась, а рот открылся. Судорожно хватая ртом воздух, она прижала руку к месту, где была рана на груди, пронзившая ее сердце. Она села, моргая, а затем поднялась на ноги и посмотрела на нас теми же безжизненными глазами.

– Та-да! – провозгласила королева, щелкнув пальцами.

Киеран отшатнулся назад.

– Что за херня?

– Эта херня – выходец, – ответила королева. – Их не так легко убить. Можешь пырнуть их кровокамнем или любым другим камнем. Перерезать горло. Предать огню. Отрезать руки и ноги и бросить умирать – они все равно вернутся целыми. – Она улыбнулась выходцу почти с теплотой. – Они всегда возвращаются.

«Они всегда возвращаются».

Содрогнувшись, я уставилась на девушку, не в силах понять, как такое возможно. Это было не то же самое, что исцелить кого-то или даже вырвать из объятий смерти. Сомневаюсь, что от моего прикосновения могли бы отрасти отрубленные части тела.

– А что насчет голов? – поинтересовался Кастил. – Они тоже отрастают?

Улыбнувшись шире, королева кивнула.

– Невозможно, – выдохнул Делано.

– Хотите, покажу? – предложила королева.

– Нет, – быстро сказала я. Отчаяние выходца все еще отзывалось в моей душе. – Нет необходимости.

Королева казалась слегка разочарованной, а Эмиль потер ладонью грудь.

– Это… мерзость перед богами.

Выходец промолчала, но заговорила королева.

– Для некоторых – да.

Я вспомнила, что сказал Никтос. Он был прав. Это мерзость жизни и смерти.

– Как? – выдавила я. – Как их создают?

– Это не так просто. Они рождаются – третьи сыновья и дочери смертных родителей. Не у всех есть эта… особенность, и те, кто ее имеет, ничем не примечательны, если ее не обнаружить.

Во мне зародилось тошнотворное понимание. Дети, которых отдают на Ритуале. Вот чем становятся некоторые из них.

– Чтобы убедиться, что они достигли полного потенциала, нужна кровь короля или предназначенного, но, по-видимому… – Она окинула взглядом принца Малика. – У меня этого больше нет.

Малик, словно извиняясь, улыбнулся.

– Ну а остальное не так уж важно, – заявила она. – У меня их много. Достаточно для войска, которое вам никогда не одолеть.

Йен… не преувеличивал. Как можно сражаться с войском, которое все время восстает после падения? Могут ли стражи Никтоса победить их?

– Итак… – протянула королева Илеана. – Вот против чего вы будете воевать. – Ее темные глаза остановились на мне. – Война Двух Королей так и не закончилась. Было всего лишь затянувшееся перемирие. Вот и все. А теперь вы должны понять, насколько безнадежно верить в то, что вы можете сражаться с Солисом.

– Тогда почему вы не захватили Атлантию? – спросил Кастил.

– Половина моего войска погибнет или заблудится, переходя через Скотос. В тумане даже выходцам придется несладко. Кроме того, я не хочу, чтобы народ Атлантии меня ненавидел. Я хочу их уважения. Их преданности. А не ненависти.

– Что ж, – сказал Кастил. – Этот корабль уже уплыл.

– Чувства можно изменить, – небрежно сказала она. – Особенно если их королева – дочь королевы Солиса.

– Вы моя мать? – хрипло рассмеялась я. – А я думала, что бабушка.

– Не знаю, зачем тебе так сказала та глупая сука, – ответила она. – Герцогиня Тирман была преданна, но умом не блистала.

Я недоверчиво покачала головой.

– Утверждение, будто вы моя мать – нелепая ложь. Поверить не могу, что вы подумали, будто я приму всерьез это заявление.

– О, пожалуйста, не говори, что ты все еще веришь, будто Коралена – твоя мать. Эта изменница не вынашивала тебя девять месяцев, а затем не кричала от боли, принося тебя в этот мир, – бросила она, поднимаясь по широким ступеням, окружающим зал и ведущим к нише с занавешенным окном.

– И не вы тоже, – прорычала я.

– Вот как?

– Вы вампир. – Кастил прижал руку к моей пояснице. – Вы не можете иметь детей.

– Она не вампир, – сказал Йен, глядя на меня с искаженным лицом. – И она говорит правду. Она твоя мать.

– Коралена была матерью Йена. Леопольд был его отцом, – сказала королева Илеана, ставя пустой бокал на мраморный подиум. – Только теперь я поняла, что слуг в зале больше не было. – И Кора была моей самой любимой прислужницей – самой доверенной. Я поручила ей заботиться о тебе, чтобы никто из моих врагов не мог использовать тебя, мое дитя, против меня. А у многих хватало глупости, чтобы попытаться. Я доверяла ей, а она предала меня. Она и ее никчемный муж решили, что могут тебя похитить. Видимо, она узнала о моих намерениях выдать тебя замуж за принца Малика и наконец объединить два королевства, и она этого не одобряла.

Мое сердце бешено стучало.

– Кстати, Коралена пережила нападение. Как-никак, она была выходцем. – Илеана погладила рубиновые цепи на поясе. – Однако она не пережила моего гнева.

Я содрогнулась, и Кастил обхватил меня за талию.

– Я этого не хотела. Это ранило меня сильнее, чем ты можешь подумать. Она была мне как дочь и предала меня.

Королева глубоко вздохнула и жестом велела рыцарю отойти от занавешенного окна.

– Я не вампир. И мое имя не Илеана – это не первое мое имя. – Она взялась за края портьеры, и я вцепилась в руку Кастила. – А первое имя, с которым я родилась, вы, наверное, слышали. Это имя – Избет.