– Вы больше никогда его и пальцем не тронете.

Прислужница шагнула вперед, но королева Илеана подняла руку, а ее мрачный взгляд скользнул ко мне.

– Пенеллаф. – Темные глаза окинули мое лицо, ненадолго задержавшись на шрамах. И я подумала… боги, я подумала, что ее черты смягчились и потеплели. – Мне незачем трогать твоего мужа. Это было бы в высшей степени неуважительно.

– Как будто вас заботит уважительность, – бросила я в ответ.

Она подняла брови и негромко рассмеялась.

– Йен, – окликнула она, и краем глаза я заметила, как мой брат застыл. – Ты не сказал мне, что наша дорогая Пенеллаф обрела не только дар речи, но и острый язычок.

Йен промолчал.

Королева Илеана потянула руку, но я удержала ее еще немного. Не знала, почему. Может, чтобы доказать, что я это могу, что во мне заострился не только язык. Я медленно отпустила, поднимая один палец за другим.

Она уставилась на меня, вскинув бровь. Затем наклонила ко мне голову, и до меня долетел аромат розы и ванили.

– Поппи, – мягко сказала она, удерживая мой взгляд.

Она стояла так близко, что мне показалось… ее глаза не такие темные, как обычно у Вознесшихся. Я разглядела зрачки. Я открыла чутье, но ничего от нее не почувствовала, что неудивительно.

– Как быстро ты обернулась против меня после всех лет, когда я защищала тебя, заботилась о тебе и твоей безопасности.

Ее слова не задели моего сердца.

– Вы имеете в виду годы, когда лгали мне и держали в клетке?

– Ты не была в клетке, дитя. Уверена, твой дорогой принц может это подтвердить.

Кастил резко повернул к ней голову, и его гнев обжег мою кожу.

– Комната и жизнь во лжи – это та же клетка, – бросила я, не отводя взгляда. – И я не дитя, а он не принц.

Королева Илеана сдвинула брови, а затем ее лицо разгладилось, и она посмотрела на Кастила, негромко усмехнулась и отстранилась.

– Что ж, это многое объясняет. – Она оглянулась на Малика. – Младший брат превзошел старшего.

Она опять повернулась к нам.

– И Дева стала королевой. – Уголки ее губ снова приподнялись. – Как я всегда и надеялась.

Зазвенели предупреждающие колокольчики. Впрочем, они звенели с тех пор, как она вошла в зал с принцем Маликом, словно с супругом.

– А где король? – спросила я.

– В столице, – ответила она, разглядывая Киерана. Протянула руку, чтобы поправить воротник его туники, но заметила мое движение. – Ты такая собственница? Не ожидала. У меня к тебе вопрос, дорогая. От которого Йену может стать очень неловко.

Она откинула голову назад, и ее корона сверкнула.

– Ты присоединилась к этому вольвену? Или к тому симпатичному блондину? Или к одной из тех эффектных вольвенок?

Ни от кого из нас не укрылось что она знает о Присоединении.

– Я связана с ними, – ответила я, ожидая, когда она переведет взгляд на меня. – Со всеми ними.

Она слегка расширила глаза, а затем хлопнула в ладоши, удивив меня. Кастил бросил на меня быстрый взгляд, а королева опять оглянулась на Малика.

– Смотри, что ты упустил.

– Смотрю, – сухо ответил он. – И вижу.

– Проклятье, что все это значит? – рявкнул Кастил, и его шок при виде брата – при виде его предательства – уступил место ярости со вкусом крови, а не гнева.

– Понимаете, я всегда видела в моей дорогой Пенеллаф будущую королеву Атлантии.

Королева Илеана повернулась к Делано. На ее губах снова появилась усмешка, а потом они скривились от отвращения. Она подняла руку и щелкнула пальцами. Я напряглась, но на ее призыв откликнулась небольшая кучка слуг, которые вошли в комнату с бокалами на подносах.

– Просто она вышла замуж не за того брата.

Я задохнулась, мне показалось, что я ослышалась. Кастил уставился на нее.

– Что?

– Кто-нибудь выпьет? – предложила королева Илеана.

Никто не отозвался, даже Эмиль с Нейллом, у которых был такой вид, будто они могут за один присест прикончить целую бутылку.

В ответ на отказ королева изящно пожала одним плечом.

– Что все это значит? – настаивал Кастил.

– Я планировала выдать Пенеллаф замуж за Малика, – ответила она.

Да, в первый раз я расслышала верно.

– Это правда, – подтвердил Малик, беря бокал с красным вином и поднимая его в мою сторону. – Я был твоим Вознесением.

Его губы изогнулись в самодовольной ухмылке.

– По крайней мере, мы могли это так назвать. – Он подмигнул и отпил глоток. – Полагаю, это означало бы Вознесение… плоти?

Кастил взорвался.

Он бросился на брата, оскалив клыки. Он был быстр, но Киеран кинулся к нему и обхватил обеими руками за пояс.

– Именно этого они хотят, – сказал он. – Не давай им этого, брат. Не надо.

Смех королевы Илеаны напоминал колокольчики. Она взяла бокал.

– Пожалуйста, – произнесла она, и рыцари с гвардейцами отошли от Малика с Кастилом. – Мне любопытно, кто победит. Я ставлю на Кастила. Он всегда был бойцом.

Она с усмешкой подняла одну из косичек Вонетты, проходя мимо нее. Вонетта оскалила зубы в неслышном рычании.

– Даже когда он был на грани того, чтобы сломаться.

Я резко вскинула голову.

– Заткнись.

Ее смех стих. Она повернулась ко мне. Прислужница шагнула назад, а Малик отпил еще глоток вина, выгнув бровь. Йен чуть придвинулся ко мне, а Тони побледнела. Кастил прекратил рваться к брату, и они с Киераном повернулись ко мне. В моей груди гудели итер и ярость, поднимаясь и отступая вместе с моим учащенным дыханием.

– Я добра, королева Пенеллаф, и гостеприимна. Потому что всегда буду испытывать к тебе огромную нежность, что бы ни случилось, – произнесла она холодно и улыбнулась Нейллу. – Я пригласила вас поговорить, так что мы, надеюсь, придем к соглашению относительно нашего будущего. Полагаю, поэтому вы согласились.

– Да, – вымолвила я.

– Я даже приказала принести напитков и еды для твоих друзей, хотя они пытались обмануть меня и выдавали ее за тебя. – Королева Илеана показала рукой, в которой держала бокал, на Лиру, и вольвенка зарычала. – Но не принимай мою любовь за слабость или позволение говорить со мной так, будто я мусор. Я королева, так что проявляй уважение.

Я открыла рот, чтобы высказать все, что думала об уважении к ней, но Кастил меня опередил:

– Вы правы насчет того, зачем мы приехали. Мы хотим поговорить о будущем. Вашем.

Остановившись перед возвышением, она повернулась к нам. Прислужница следила за ней с одной стороны зала, Малик – с другой.