Она умеет хитрить и обманывать, умеет манипулировать, но не считает нужным. Ей нравится, когда спокойно, нравится быть поддержкой, этом её суть, может, даже и страдать нравится, тут уж вина Фионы, что воспитала в ней жертву. Но именно Корделию хотелось поставить на место агрессора или хотя бы показать, что можно наслаждаться и не быть должной, но при этом сохранить такую манящую простоту и душевность. Сладкий яд, непохожий на другие орудия убийства, не похожий на Астарту, на тех, кого он трахал после, ни на кого. Лишь чуть-чуть на ту мнимую мечту тогда ещё невинного сознания. Вот, кто должен был родиться в раю. Хотя и у Делии своих скрытых желаний куча на пару со скелетами в шкафу, она не кристально чистая, её не нужно идеализировать. Но для него она всё же идеал. Он на грани одержимости. — Так что ты моя первая настоящая любовь.

Она лишь фыркнула на это.

* * *

Это ещё не конец. Он сопротивляется, он не готов. Всё хорошо, пять месяцев без убийств, бурная деятельность в церкви Сатаны, съёмная квартира, работа, горы книг. Моря алкоголя и полуголая Амелия.

— Чёрт, хватит, — Майкл не позволяет ей снять с него боксеры и отталкивает от себя, целуя напоследок. — Я не буду с тобой спать. — Это их десятый поцелуй за все год и десять месяцев, она считает каждый. Он привык рубиться в приставку у неё дома, привык жаловаться, если что-то не так, пить с ней, хотя в основном она просто смотрела, редко пила, утверждая, что женский алкоголизм не лечится. В колледже её обидели. Он пришёл к ней в гости, и она встретила его без привычной улыбки на губах и весёлого смеха. Вся в слезах, помятой серой футболке, нагло спиженной у него и куксой на голове. Рассказывать ничего не хотела, а он выпытывал, уверяя себя, что желание знать и успокоить — лишь чувство долга, не более. После истерики выяснилось, что травят однокурсники. Амелия, при всей своей легкомысленности и ветрености, на деле оказалась отличницей, да ещё и не зубрилой, а действительно с мозгами и своим мнением. Вкупе с кукольной внешностью и весёлым нравом, создала впечатление преподской подстилки. Антихрист заметил пару синяков на тонких загорелых запястьях и на ногах. Пришлось против воли раздевать и осматривать красивое тело. Избили. Тёмную устроили, суки. Кому как не Лэнгдону знать, что эта пиявка такого не заслуживает. Парень умыл девушку, нежно поцеловал в лоб, испортил кучу нервов, пытаясь без помощи магии подогреть молоко, но в итоге своего добился и заставил, как ребёнка, выпить его и успокоиться. Уложил спать, предварительно выпытав у неё адрес главного ублюдка и ушёл. Когда шатенка вернулась в колледж ни одна тварь не посмела высказаться или даже взглянуть не так, как надо. Она не знала, что он делал, но все были живы, а это главное.

С тех пор ему пришлось признать, что такие явления, как привязанность и симпатия имеют место быть. Внешность синеглазки никогда отвращения не вызывали, наоборот. Всё же, как бы он не любил Делию, рядом была не она, да и Майкл стариком не был, член стоял исправно и по утрам, и на пляже, когда хитрая стерва подплывала сзади. Амелия в своё время, когда он в очередной раз чуть не сдался, буквально заставила его собраться, даже по роже зарядила для большей убедительности, а потом со всей своей любовью, лаской и принятием, поцеловала. Не нагло, как обычно пыталась, за что сразу была отвергнута, а нежно, медленно, как бы говоря: «Я тебя не осуждаю. Я всегда буду рядом, чтобы ты не сделал». Блондин этого совсем не понимал, иногда отшучивался, отвечая, что ведь она тоже умеет и ругаться, и обижаться. Но ведь против чувств не попрёшь. Вот и у него развивалась какая-то слабость, умиление, благодарность. С ней могла быть весело, и она всегда ждала.

Они стали чаще целоваться, он мог изредка позволить взять его за руку. И хоть, помогая в церкви, сатанистами она давно воспринималась как его девушка, он ни за что не переступал черту, которая свяжет их отношениями. Амелия лишь временная замена, он вырвется из омута рано или поздно и пойдёт за ведьмой. «Ну надо же когда-то отдыхать», — сладко пела Джонсон, обнимая со спины. Возможно, но он давно не та бесчувственная скотина, а она уже близкий человек, достаточно близкий, чтобы не играться с ней. Или всё-таки попробовать? Тот факт, что это может считаться изменой давно отпадал. Корделия порвала с ним на данный момент, и Мисти сказала, что несмотря на всю любовь к нему, считает, что делает лучше. Теперь он с ней согласен, вот только любовь пальцем не раздавишь, однако.

— Ну сколько можно, Майкл? — она прижалась к нему и зашептала так развратно, как только умела. — Ты ведь хочешь этого. Мы же уже спали вместе.

— Спали, Амелия, не трахались. Мы просто уснули вместе. Я не могу.

— Тц, — возбуждённая девушка закатила глаза. — Твоё тело думает иначе, — искусительница сжала в руке его член, и он прикрыл глаза на мгновение. — Сколько ещё ты будешь бегать от самого себя?

— Блять, какая же ты нетерпеливая. Хорошо, — он взял её лицо в ладони, — хорошо, Лия, — так он иногда называл её, — подожди ещё, не решай за меня. Мы придём к этому, я уже давно это понял. Просто потерпи.

Он тяжело вздохнул и прижал девушку к себе, поглаживая по спутанным волосам. Чёрт, ну и попал же он.

* * *

Он пришёл в середине ночи, не в силах слушать этот разрывающий кашель. Ветра в Аду были необычными, и после того вечера наблюдений за людьми, малышку всё-таки продуло. Уже неделю его котёнок по его же вине страдала: кашляла, температурила и мало кушала. Астарот, весь сонный, поплёлся на кухню. Демонам спать вовсе не обязательно, но если сон поможет скоротать время до встречи с ней, то почему бы и нет? Брюнет вынудил крошку научить его готовить суп, чтобы он потом смог научить слуг. Поэтому сейчас было смешно, когда могущественный повелитель Преисподней использовал тёмные силы не для каких-то великих свершений, а для того, чтобы куриный бульон быстрее сварился. Где-то лечат именно так. Ведьма, после давних экспериментов с таблетками в замужестве с Хэнком, вообще не признавала никаких лекарств, чем только замедляла своё выздоровление. Он сварганил отвар из целебных трав, дождался бульона, взгромоздил всё это на поднос и уже быстрее пошагал до нужной двери. Тигрёнок, кстати, после