— Даже не знаю, — по-доброму ухмыльнулся демон.

— А если так? — светловолосая потянулась к нему и быстро чмокнула в скулу. Он присвистнул.

— А если в губы?

— Не наглей!

— Ну хорошо, не пыхти только, — он засмеялся и сменил картинку.

Коттедж с видом на море. А тётушка, всё-таки, осуществила свою мечту. Восседает в кресле в летнем синем платье. Красные губы обхватывают сигарету в элегантном длинном мундштуке, нога дрыгается в такт Рахманинову, в руке коктейль жёлтого цвета. Делия хихикает, когда видит, как они мило спорят с подошедшим Николя и чувствует себя спокойной как никогда. Даже иронично, что у всех всё наладилось, когда её не стало. Может, она была магнитиком для проблем?

— Даже не смей так думать, котёнок.

Она и не заметила, что говорила вслух.

— Ну сам посуди. Меня нет — счастье есть.

— А у меня есть ты — и счастье тоже есть. Так что не работает твоя теория, — демон сегодня подрасслабился и позволил взгляду весь день скользить по её личику. Она перестала смущаться и просто забила на это. В конце концов, надо же и свою самооценку повышать. — А девочки твои просто повзрослели, теперь и Миртл может заняться собой.

— А твои аргументы разбиваются об тот факт, что из-за меня ты регулярно дерёшься с Аграт, — ведьма легла на покрывало, когда все картинки исчезли и смотрела в серо-голубое небо. Здесь оно было, потому что миры пересекались.

— Ну и что, — брюнет лёг рядом, закидывая руки под голову. — Со всеми дружить невозможно. Всегда наступает момент, когда нужно расставлять приоритеты.

— Красиво сказал, — блондинка, будучи в хорошем настроении, повернулась на бок и подпёрла голову ладонью. — А как ты вообще стал демоном?

— Тебе действительно интересно? — он повернулся к ней лицом, копируя позу. Демон почувствовал впервые, что они на одной эмоциональной волне и чувствовал в себе какой-то подъём и вдохновение.

— На самом деле, да. Ты же говорил, что раньше был ангелом. Разумеется, интересно…

— Услышать историю падения? — рассмеялся красноглазый.

— Ну пусть будет так, — ворожея, приготовившись, перестала подпирать голову и легла, кладя ладошки под щёку.

— Начнём с того, что я был достаточно мудрым ангелом, но, как и полагается, несколько наивным. Моей задачей было отгонять от определённых людей демонов и проводить заблудшие души через измерение снов в рай, если они того заслуживали. В раю я общался со многими людьми, любил слушать их истории. Глубоко верующие люди часто рассказывали мне о пороках, которые их окружали, рассказывали, что совершали их близкие или они сами, запутавшись. Мне было очень интересно, как те, что смогли очиститься, пришли к этому, почему другие отказались признать тьму в своей душе примкнули к дьяволу. Ангелам были запрещены даже дружеские отношения со смертными, и в этом я уже нарушал постулаты того места. Но я ничего не мог с собой поделать, наверное, потому что не чувствовал в себе ресурсов всё время кому-то помогать, мне тоже хотелось внимания. Я часто задумывался о том, что вынужден посвящать всю жизнь служению Господу и людям, не имея с ними хоть чего-то общего. Вроде бы такой же, руки, ноги, душа, но ни единого права на ошибку или что-то подобное. На самом деле, ангелы кристально чисты и, можно сказать, глупы. Они запрограммированы только на одно и не осознают этого. Я же осознавал. Мне не нравилось такое огромное количество ограничений, куча правил, я хотел знать, что такое расслабление и веселье, что такое алкоголь, почему он так плох, что такое банальный секс хотя бы. Я же наблюдал за смертными, видел, что им хорошо.

Это стало какой-то идеей фикс. Меня съедали сомнения и гнев на самого себя. Даже не за эти желания, а просто за то, что я позволил себе задуматься. Какой же я тогда ангел, если впускаю в сердце такие мысли? Так я думал. Мне довелось видеть любовь, и её я тоже хотел попробовать. Я хотел спасать людей, я их понимал, многих, кто попал в Ад из-за глупых ошибок, но не смог достаточно раскаяться, жалел, я хотел быть человеком. Моя осознанность и мудрость помогали мне понять, что я просто не справляюсь с возложенной на меня ответственностью и слишком многое пропускаю через себя, благодаря этому я оставался внешне и внутренне спокоен и не выдавал своих сомнений. У меня был друг, которому я доверял, и он покрывал меня, когда я находился с людьми.

Астарот говорил спокойно, некоторые моменты вспоминая с ностальгической улыбкой. Делия слушала запоем, не перебивала и казалось, даже не моргала. Она ждала рассказа про убийства, подставы, попытку свергнуть Бога или чего-то подобного, но никак не того, что ему всего лишь хотелось больше свободы и право ошибаться. Что же случится дальше? И почему она его понимает?

— Однажды меня раскрыли. Я заболтался с озорной девчонкой, ей было десять, родители разбились вместе с ней в автокатастрофе, но не попали в рай из-за торговли наркотиками. Сами они не употребляли, но продавать смерть — ещё больший грех. Стражники наказали меня.

— Как?

— Малыш, если я расскажу, ты во мне разочаруешься или посмеёшься, — демон с досадой это вспоминал и явно хотел замять поскорее.

— Выпороли, что ли?

— Тц. Как щенка. О, ты поверила мне? Перестань, в раю таким не занимаются, даже стражники. Те заперли меня в темницу и запугали тем, что подрежут мне крылья. Я так испугался. Не самого этого, а боли, ангелы физической расправы ой как не любят. Неженкой я никогда не был, но я слышал, что, когда режут крылья, это сравнимо с тем, словно кожу сдирают. Даже слезу пустил. Впрочем, после мне такой грешок простили, я был во многом полезен и умён, к тому моменту был одним из главных помощников и метил как раз в стражу.

Мне удалось загнать свои неправильные мысли поглубже, хотя я прекрасно понимал, что они не должны считаться чем-то плохим, просто у меня не настолько чистая душа, какая должна быть. Низкой самооценкой я не страдал и быстро перестал считать себя дефектным.

— И как же ты оказался здесь, если тебя простили? — она действительно могла представить, как он общается с ребёнком. Астарот, когда хотел, мог казаться воплощением доброты, и она до сих пор не могла понять, притворяется ли он все эти месяцы или нет, что нехило так тормозило их отношения.

— Всё до смешного просто, милая. Я долго сопротивлялся своей истинной натуре. Но потом влюбился. — Делия присвистнула. — Да, повёлся, как дитя. Её звали Елизаздра. Разумеется, под таким