— Но как? — ужаснулся, жуткая правда не укладывалась у меня в голове. — Как он делал это все?! Тоже работал там! Почему ни разу не видел, как он это делает?!

— Он не делал это в отделении, — последовал ответ Эндрю.

— А где? — выпалил, уже готовясь к страшному ответу, который и сам знал.

— В подвале. Там ему никто не мешал, и крики слышны не были, — закрыл лицо руками.

— Но я же там был! — в исступлении воскликнул, не находя себе места. — Видел этот подвал! Подвальное отделение!

Почему так долго не замечал всех этих намеков, ну почему?! Был слишком опрометчив, отрицал очевидные вещи — и вот, куда это меня завело. Теперь уже точно ничего нельзя было исправить.

— Вот подонок. Урод, — уставившись в одну точку перед собой, сквозь зубы проговорил: кажется, мой гнев наконец-то обрел оформленные очертания, — и еще с ним за руку здоровался… — покачал головой и повернулся к Эндрю, — если бы ты мне все рассказал сразу, придумал бы, как это остановить.

Поздно было сокрушаться, нужно было двигаться дальше, потому что отлично понимал, рано или поздно направят сюда новые подразделения оперативников, и тогда уже точно никому спастись не удастся. Ничего больше не говоря, завел Эндрю обратно в душевую, где мне предстояло заняться своими ожогами. Ситуация с ногами была просто ужасающей — волдыри, к счастью для меня, хоть пока и не повредились, но от постоянной беготни и отрицательного воздействия окружающей среды налились кровью еще больше, стали очень обширными и болезненными. Пока промывал их под водой, разложив рядом упаковки с бинтами, Эндрю бесцельно и обреченно слонялся вдоль душевых кабинок, открывая дверцы в некоторые из них и заглядывая внутрь. Никак не мог перестать обдумывать леденящую кровь правду, которую мне поведал этот несчастный пациент, на долю которого выпало так много тяжелейших испытаний.

Больше всего меня злил и возмущал тот факт, что все остальные сотрудники мужского отделения, похоже, были более чем осведомлены о тех немыслимых вещах, что вытворял этот выродок Коэн. Никто не пытался как-то заступаться за пациентов, они даже просто одернуть его не пытались! Эти чертовые санитары в открытую насмехались надо мной, когда спрашивал у них о причинах беспредела, происходившего в клинике! На самом деле они со своим попустительством и безразличием фактически встали в один ряд с этим садистом.

Закончив все процедуры, подошел к Эндрю, поинтересовавшись, не беспокоит ли его что-то, но тут мой взгляд упал на огромный разлом в полу, который был расположен в одной из душевых кабинок. Он была достаточно широким для того, чтобы туда мог протиснуться взрослый человек. Подойдя ближе, внимательно осмотрел старые проржавевшие коммуникации и трубы, уходящие вниз.

— Смотри, — задумчиво проговорил, указывая на разлом и опуская на глаза окуляры прибора ночного видения, — туда вполне можно попасть.

Вернувшись в коридор, подобрал с пола какой-то небольшой винтик, вероятно, бывший некогда частью конструкции металлического столика, и затем сбросил его в разлом, прислушиваясь к тому, как он со стуком ударяется о кирпичные стенки. В довершение всему раздался плохо различимый плеск воды.

— Ты понимаешь? — впервые за все это время ощутив прилив бодрости, спросил у молчаливо стоявшего рядом Эндрю. — Это — канализация! В таких старых постройках, как эта клиника, она обычно бывает очень большой и практически всегда выводит на улицу. Если мы проникнем туда, нам больше никто не будет угрожать, и мы сможем спокойно дойти до места, где сточные воды сливаются в какой-то водоем, — Эндрю грустно опустил глаза, — мы спасемся, Эндрю, ты понимаешь? Спасемся! Давай, нужно спуститься туда, и дальше уже никаких опасностей не будет.

— Это ничего не изменит, — едва слышно отозвался он, — отсюда никому не дано выбраться. Мы погибнем в любом случае, тут или там.

— Не погибнем, обещаю тебе, — воодушевился, вновь опуская окуляры, — давай, сначала спущусь вниз, поскольку там может быть темно, а прибор ночного видения есть только у меня, потом ты спустишься за мной.

Согнувшись в три погибели, кое-как протиснулся в разлом, нащупав ногами твердую поверхность, затем помог спуститься и Эндрю, указывая ему, куда нужно ставить ноги. Далее пролез под расположенными повсюду ржавыми грязными трубами и, наконец, оказался в довольно просторном туннеле, в конце которого виднелся неясный свет. От одного вида этого спасительного огонька моя душа внутренне расцвела всеми возможными красками.

— Дай мне руку, вот здесь пролом в стене, — направляя движения пациента, проговорил, — осторожно, голову не ударь, — он тоже кое-как выбрался в туннель, беспомощно озираясь по сторонам, так как ничего не видел.