Шрифт:
Закладка:
— Блядь. — Тиннстра крепче сжала свой меч и топор. — Что бы ты ни мог сделать, маг, сейчас самое время. Используй все. Не беспокойся о чести или неприкосновенности жизни. Убивай их, пока они не убили тебя.
Во имя Богов, ей хотелось выпить еще немного воды Чикара, но на это не было времени. Не сейчас.
Она побежала навстречу первому Черепу, когда он появился в переулке. Она взмахнула топором со всей силой своих окрепших мышц, ударив прямо в боковую часть его шлема, пробив металл и маску, отбросив его в сторону — брызнула кровь. Следующий Череп получил ее мечом в живот. Она сбила его с ног и ударила мужчину за ним. Они оба оказались на земле, и Тиннстра с удовольствием пробежала по ним обоим, продолжая атаку.
Стены переулка давали Черепам возможность нападать только поодиночке и по двое, так что Тиннстру было не остановить. Теперь она была монстром. Она была выпущенной на волю яростью. Она рубила, рассекала, колола и раскалывала на части. Она использовала стены, чтобы разбивать о них головы, и карабкалась по трупам, чтобы добраться до следующего эгрила. Кровь брызгала на нее, когда она потрошила один Череп за другим. Пусть Кейдж заберет их гребаные души.
Позади себя она услышала вспышку магии, почувствовала ее пульсацию в глубине своего сознания, но не оглянулась, чтобы посмотреть, жив Аасгод или умер. Теперь он был сам по себе — пока Зорика не придет ему на помощь.
Череп лишился головы от ее меча, и она оттолкнула его тело со своего пути. Она все еще помнила Котеге и то, что Черепа там делали. Она помнила мертвецов, которые качались на виселицах в каждом городе. Она помнила мужчин, которые преследовали ее и Зорику, и помнила Избранного, убившего ее брата. В этой войне не было пощады.
Последняя Война.
Секановари.
Тиннстра почувствовала пульс в своем сознании, который сказал ей, что Зорика близко, биение такое же успокаивающее, как и биение собственного сердца, за секунду до того, как земля содрогнулась от появления ее дочери. Только тогда она начала отступать от Черепов, оставляя переулок наполовину заполненным их мертвецами. Она проделала хорошую работу. Ее отец гордился бы ею.
Затем она увидела Зорику, и ее сердце запело. Ее дочь. Она была похожа на Бога, стоящего рядом с Аасгодом, вокруг нее горели враги, и Дайджаку падали с неба.
— Ты звала? — сказала Зорика, сияя.
— Доставь нас во дворец, — ответила Тиннстра, подбегая к ней.
— С удовольствием. — Щит Зорики сформировался вокруг них троих, пузырь света, отрезавший их от мира. — Тобо.
Они быстро поднялись в небо, унесенные в пузыре Зорики. Те демоны, которые напали на них, погибли или были отброшены щитом. Зорика понесла их над зданиями и армией Эгрила, осаждавшей стены дворца. С высоты их численность была еще более устрашающей, а количество Избранных, которые противостояли им, еще более ясным.
— Их так много, — прошептал Аасгод, держась за Зорику.
— И мы убьем их всех, — ответила Тиннстра.
Они пересекли насыпь, земля под ними казалась сплошной тенью. Тиннстра крепче сжала Зорику, хотя знала, что девушка никогда не позволит им упасть.
Мейгорские солдаты наблюдали за ними со стен. Они показывали пальцами и кричали, не подозревая, что Зорика и другие идут им на помощь. Некоторые пускали стрелы, но они безвредно ударялись о щит Зорики. Неважно. Они узнают достаточно скоро. Вместе мы сможем остановить Эгрил.
Они достигли главных дворцовых стен. Разбитое стекло и шипы сверкали в свете факелов. Тиннстра могла видеть внутренний двор на другой стороне, полный солдат. Скоро у нее будет армия, чтобы помочь. Скоро прилив сменится отливом.
Затем боль пронзила ее разум, и она увидела, как магическая рябь пробежала по стенам, когда они пролетали над ними.
Щит Зорики погас, и они все начали падать.
76
Джакс
Киесун
Джакс целый день наблюдал, как умирают люди. Он наблюдал, как приходят Черепа, стаскивают тела и сбрасывают их в канаву. Он наблюдал, как демоны и монстры атаковали Киесун, и слушал битву, бушевавшую в городских стенах. Ханраны хорошо рекомендовали себя, судя по доходившим звукам. Солдаты в красном с масками демона продолжали возвращаться избитыми и окровавленными, а многие вообще не возвращались. По языку их тел он мог сказать, что эта битва была не такой, какой они ожидали. Хорошо. Пусть они все умрут. Они не заслуживали меньшего.
Джакс. Джакс. Джакс. Как ты думаешь, Императора волнует, умрут ли они? Они мученики, готовые быть принятыми в Великую Тьму, в любящие объятия Кейджа, где рабы будут исполнять любую их прихоть. Для них существует только победа в смерти.
— Почему бы тебе, блядь, не оставить меня в покое? — рявкнул Джакс на Монсуту.
Мужчина рядом с ним подпрыгнул от его слов:
— Что ты сказал?
— Ничего. Ничего я не сказал, — ответил Джакс.
Мужчина, Лисан, огляделся, широко раскрыв от страха глаза. Его жена умерла несколькими часами ранее, бедный глупец.
— Что они собираются с нами делать? Почему они взяли нас в плен? Мы не бойцы. Мы не ханраны.
— Я не знаю, — солгал Джакс. Не было смысла говорить ему правду. Дела обстояли достаточно плохо и без того, чтобы Лисан или кто-либо другой знал, что их собираются доставить в Эгрил.
Ты уверен? спросил Монсута. Я думаю, это было бы довольно забавно. Может, спровоцировать драку среди этих дураков. Мы могли бы увидеть, как прольется немного крови. Осчастливить Кейджа.
— Пошел твой Кейдж нахуй, — сказал Джакс.
Лисан снова вздрогнул:
— Что?
— Я сказал, пошел Кейдж нахуй. Пошли они все нахуй, их чертов Бог и эта гребаная война.
— Помолчи, — прошипел Лисан. — Они убьют тебя, если услышат, что ты говоришь подобные вещи.
— Это может быть и к лучшему, — пробормотал Джакс.
— Не говори так. Если мы останемся живы, может быть, нам удастся сбежать, когда стемнеет.
Джакс поднял веревку, которая соединяла их всех вместе:
— У тебя есть нож, чтобы разрезать веревку?
— Нет.
— Тогда мы никуда не денемся, верно?
— Но мы должны что-то сделать.
Джакс оглянулся на охранявших их Черепов. Он насчитал двадцать солдат. Все они выглядели так, словно знали, что делают – никто не поворачивался спиной к своим пленникам, ни на секунду. Даже
