Кейджа. Он знал, что боль — это хорошо. Боль была правильной. Такова была воля Кейджа, сила, данная самим Рааку. Боль была началом всего творения, создавая что-то из ничего, из Великой Тьмы, из чрева матери. Франсин не был слабаком, как Сайтос. Даже когда сила сотрясала его тело, разрывая его на части, переделывая его.

Не сейчас, когда он был королем.

74

Дрен

Киесун

— Дрен, проснись.

— Он мертв.

— Нет.

— Почти мертв. Оставь его. Нам нужно убираться отсюда, пока они не вернулись.

— Я его не оставлю.

— Тогда ты тоже умрешь.

Эндж и Гаро. Спорят. Над ним.

Дрен открыл глаза. Он был в разбомбленном доме. Все еще жив. Он закашлялся. Конечно. Это никуда не денется. Не сейчас.

Его друзья повернулись, чтобы посмотреть на него.

— Дрен, — сказала Эндж, опускаясь рядом с ним. — Ты проснулся. Слава Четырем Богам.

Гаро только покачал головой и вернулся к окну.

— Как долго я спал?

Эндж вытерла его лоб рукавом:

— Может быть, через пару часов.

— Черепа?

Она взглянула на Гаро:

— Они ушли.

— Пока, — добавил Гаро. — Они скоро вернутся. Нам нужно убираться отсюда.

— Ты прав, — сказал Дрен. Он попытался сесть, но даже это оказалось ему не по силам.

Эндж помогла ему, когда он откашлялся:

— Не волнуйся. У нас есть немного времени.

— Нет, — сказал Дрен. От того, что он выпрямился, у него закружилась голова, и на лице выступил свежий пот. — Гаро прав. Вам нужно вернуться в канализацию. Оставьте меня.

— Я тебя не брошу, — сказала Эндж. — Даже не предлагай этого. Это не вариант.

— Я умираю, Эндж. Лучше оставь меня здесь. Иначе из-за меня тебя убьют. — Образы Крезы промелькнули в его голове. Там, на горе. Здесь, внизу, в городе. Все было по-прежнему. Смерть. Он должен сделать то, о чем она его просила. Сказать своим друзьям, чтобы они избавили его от страданий. Но он видел, что Эндж этого не сделает. И не даст Гаро это сделать. — Оставьте меня.

— Нет.

— Послушай его, — сказал Гаро. — Даже Дрен знает, что ему крышка.

Эндж резко повернула голову в сторону Гаро.

— Мы не оставим его здесь умирать в одиночестве. — В ее голосе прозвучала сталь. Девушка не собиралась терпеть ни от кого из них никаких дерьмовых возражений.

— Тогда мы его понесем, — сдался Гаро. — Но если мы увидим Черепа, я уйду от вас обоих.

— Я и не ожидала ничего меньшего, — сказала Эндж.

Дрен слишком устал, чтобы спорить с ними. Он закашлялся и поморщился от привкуса крови во рту. Друзья обхватили его руками и подняли на ноги. «Я в порядке», — сказал он больше себе, чем остальным, но никто не ответил. Никто в это не поверил.

Обратный путь в канализацию занял вдвое больше времени, чем подъем из нее. Дайджаку заставляли их прятаться в любом укрытии, которое они могли найти, чаще, чем им бы хотелось, но настоящей проблемой был Дрен. Он лежал мертвым грузом на руках у друзей. Он мог только кашлять и отплевываться, если ему везло, в то время как некоторые приступы заставляли его вставать на четвереньки. Когда он смог говорить, он умолял их оставить его, но Эндж по-прежнему не соглашалась.

Самым трудным оказался спуск по лестнице в канализацию. Никто не мог ему в этом помочь. Пару раз он думал, что просто слишком долго моргал, но обнаружил, что свисает с лестницы, потеряв сознание, и не грохнулся вниз только благодаря тому, что зацепился руками за перекладины. Эндж ждала его внизу, и он упал в ее объятия.

— Ты это сделал, — прошептала она. — Ты это сделал.

Дрен кашлянул кровью на ее руки.

Они отнесли его в главную комнату и нашли угол, где его положили.

— Подожди здесь. Я позову кого-нибудь на помощь, — сказала Эндж.

— Я буду здесь, — прохрипел Дрен. Когда она ушла, он повернулся к Гаро. — Спасибо.

— Не благодари меня, — ответил тот. — Если бы это зависело от меня, я бы тебя оставил.

Дрен улыбнулся:

— Я бы тоже себя бросил.

— Это полный пиздец.

— Можно и так сказать. Как ты думаешь, почему я все время говорил вам быть осторожным с шарами?

— Так ты заболел от шаров?

— Я был неосторожен. Забыл свои собственные правила. — Дрен сделал паузу, сглотнул мокроту. — Многое забыл.

— Что теперь будет? — спросил Гаро.

— Я скоро умру, — сказал Дрен, внезапно почувствовав сильный страх. В нем была пустота, ощущение того, что его сущность, которая делала его тем, кем он был, отдалялась, и он не мог это остановить.

— Ты слишком крут, чтобы умереть. — Это был Хасан, приближающийся по туннелю, Эндж рядом с ним. Когда они подошли к нему, Эндж присела на корточки и взяла Дрена за руку. — Эндж говорит, что ты болен.

— Совсем немного, — ответил Дрен со слезящимися глазами. Он кашлянул в свободную руку, радуясь, что на этот раз это были просто слюна и мокрота, а не кровь.

— Он чуть не обрушил на нас все Черепа своим кашлем, — сказал Гаро. Он мог бы сказать больше, но Хасан суровым взглядом заставил его замолчать.

— Насколько все плохо? — спросил лидер Ханран.

— Другие, которые заболели, продержались не больше недели, — сказал Дрен. И снова он почувствовал желание покончить с этим, как Креза. Хасан помог бы ему, если бы Дрен попросил. Но потом Эндж сжала его руку, и он понял, что не может этого сделать. Может быть, позже. Он хотел немного побыть с Эндж, прежде чем он... прежде чем.

— Давай посмотрим, сможешь ли ты сделать что-то получше, — сказал Хасан. — Мы эвакуируем всех из города, как только стемнеет, и направимся в пещеры в горах.

— Именно этого хотел Джакс несколько дней назад.

Выражение печали промелькнуло на лице Хасана:

— Прости, Дрен. Джакс погиб во время взрыва.

— Блядь. — Еще одна смерть, еще одно ножевое ранение в живот. — Блядь.

— По крайней мере, теперь он с Кейном. В покое.

Дрен покачал головой:

— Это все чушь собачья. Мертвый — это просто мертвый.

— Однажды мы все узнаем. — Хасан сжал