Шрифт:
Закладка:
– Разве они не всем нужны?.. – как-то уже тихо и в пол голоса попытался оправдаться Антон.
– Деньги, деньги, деньги. Эти грязные потертые бумажки, которыми даже жопу подтирать небезопасно. Знаешь, что врачи говорят?
– Нет.
– Самый грязный, наполненный бактериями кусок дерьма, который можно только найти на земле это знаешь, что такое? Это деньги, пацан. Деньги! Купюры, бабло, кэш, понимашь? Знаешь что такое кэш, парень? Это бабло по ненашенски, понимаешь, бабло! И вот все люди, все эти говнюки, мать их, готовы горло перерезать всем ради одного, ради того, чтобы взять вот это вот говно! – с этими словами он залез в карман и достал оттуда купюру в десять долларов, кончик которой был измазан в чем-то белом, чем-то очень похожим на муку, – набить этим говном себе карманы и сдохнуть потом где-нибудь на Канарах или хер знает где там еще можно сдохнуть, когда у тебе бобов немерено много. Само по себе бабло это ничто! – с этими словами он выкинул купюру в открытое окно (только оно не было открыто, а было разбито, Антон заметил это чуть позже), – это просто бумага, с размазанными на ней бактериями, с рожей Линкольна, Ленина, Ельцина, понимаешь? Деньги приносят проблемы тем, кто не знает, как ими пользоваться, пацан! Послушай совет бывалого мудака, пацан, уж я-то в этом немного понимаю!
Страх потихоньку проходил и Антон с каким-то трепетом и любопытством начал рассматривать этого странного типа, который на полной скорости несся по пустому шоссе к городу. Он был средних лет, возрастом с его отца, может чуть старше. Черты его лица являли что-то определенно южное, но голос его, напряженный, громкий, но совершенно чистый, без какого-то акцента, говорил о том, что он явно был не из тех, кто возил апельсины на их рынок в Лисьем Носу. Еще страннее показалось ему, что что голос его будто был ему откуда-то знаком, хотя он был полностью уверен в том, что видел его первый раз в своей жизни.
– Смотри куда едешь, говно, т-в-а-аю мать, ублюдок чертов! – прокричал он машине, которая на очередном перекрестке, который он проскочил на красный свет, начала медленно двигаться вперед. – Напокупают права, дебилы, мать их, и только создают аварийную ситуацию на дороге. Как зовут-то?
– Кого?
– Тебя!
– А-антон.
– Тоха, значит! Послушай, Тоха, а ну-ка подержи! – кивнул ему на руль водитель и прежде чем Антон успел что-то сообразить, он повернулся всем телом к заднему сиденью и начал усердно там что-то искать. При этом правая нога его во время этого занятия не только не отпустила педали газа, но, наоборот, надавила на нее ее еще больше. Антон, видя, что машина их на полной скорости приближалась к какой-то другой, заорал и с силой вцепился в руль. Он отвернул в последний момент, но было уже всё равно поздно, их машина по касательной влетела в крыло какой-то семерки или пятерки. Машину слегка бросило строну, но Антон сумел удержать ее на дороге. Водитель тем временем снова повернулся к рулю. Он затряс руками, крякнул и протер свой нос, на котором Антон отчетливо увидел следы точно такого же белого вещества, которое видел он до этого на выброшенной за окно купюре.
– Маши-и-на! Мы там врезались в машину!!! – в каком-то паническом приступе страха орал ему Антон.
– Чё правда?! – удивился водитель, озираясь по сторонам. – Бывает! Говорю тебе – бараны на дороге, вообще народ ездить разучился! Послушай Антох, – продолжил он перед тем, как Антон пытался ему что-то объяснить, – так куда едешь-то?
– Не знаю… в Москву! – дрожащим от напряжения голосом почти прокричал Антон.
– Далеко… не доедем! – с какой-то особой грустью заметил водитель, поправляя единственное оставшееся целое зеркало заднего вида – то, что было в салоне. – Эти говнюки уже близко!
Антон повернулся. Вдалеке виднелись мигалки милицейских машин. Их было несколько, может три, может четыре, может больше. Они ехали за ним, ехали за ними.
– Но ты не ссы, прорвемся! – прежним бодрым голосом прокричал ему водитель и снова с силой шлепнул его по ноге. Впереди был красный светофор, на нем стояло несколько машин и водитель, чтобы не терять время, вдруг резко дал в сторону, снес какой-то знак и поехал по тротуару, объезжая светофор. Но проехав метров пятьдесят он вдруг резко остановилось. Несколько девушек стояли у края тротуара и, покуривая, о чем-то разговаривали.
– Иди к папуле на колешки! – поманил он одну из них к себе.
– Пошел в жопу, козел! – без лишних раздумий бросила ему девушка. Видимо ей было не привыкать к такого рода подкатам и на такой случай у нее уже имелся один универсальный ответ.
– Ну так подставляй жопу! – загоготал водитель. Ждать ее ответа он уже не стал (даже в его текущем состоянии он понял, что она не горит желанием исполнять ее просьбу) и тут же втопил педаль газа в пол, отчего машина, в этот раз снося уже небольшой металлический заборчик, снова выехала на шоссе. – Потом ведь всю жизнь будет терзать себя, тупорылая сучка, что такого мужика упустила, а? Слушай, куда едем-то? – он снова повернулся на все девяносто градусов, видимо забыв опять то, что сказал ему Антон.
– Москва… вокзал… пожалуйста! – прокричал ему односложно, так, чтобы он понял, Антон.
– А чё, поехали! Как зовут-то?
– Антон!
– Тоха! Ты когда-нибудь попадал в серьезную жопу, Тоха?
– Я сейчас в жопе! – Антон развернулся и посмотрел на машины с мигалками, которые продолжали висеть у них на хвосте.
– Да не ссы ты так! – водитель громко загоготал. – Не выберемся живыми, так вынесут мертвыми! – при этих словах его машина снова ударила в бок какую-то другую, в этот раз какой-то дорогой джип. Та забибикала ему сзади, замигала фарами, но водитель высунул из водительского окна руку и показал назад средний палец, выражая таким образом свое несогласие с недовольством водителя пострадавшего автомобиля. – Писю в рот и всё пройдет! – громко добавил он к своему жесту и снова гогот разнесся по пропахшему паленым сцеплением салону. И в этот момент Антон заметил, что левое плечо водителя было в крови. Большим красным пятном просачивалась кровь сквозь светлую рубашку, текла вниз к брюкам. Антон перевел
